и не пыталась узнать, приучая себя к мысли, что «Ласточка» – просто старое здание на участке запущенной, давно не знающей заботы земли. Одергивала каждое «мой-моя-мое»: не привыкай, не привязывайся, все равно придется расставаться. Так, наверное, говорили себе рабыни, родившие детей и знающие, что их в любой момент могут отобрать. Но сердцу не прикажешь, и Анну, как магнитом, тянуло в этот странный дом земляничного цвета, где обитали полупомешанный старик, летучие мыши и призраки прошлого.
Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не услышала, как заскрипел под чьими-то шагами гравий. Зато услышал Рыжий. Вздрогнул, высунул голову из-под куртки и выпустил когти.
– Офигел? – тихо прошипела Анна. – Я тебе что, Святой Себастьян?
Кот рвался из рук, и разумно было бы его отпустить. Но Анна вцепилась в него изо всех сил: потерять Рыжего отчего-то стало казаться ей катастрофой, сравнимой с потерей «Ласточки».
– Хорошо, что ты маленький, – пыхтела Анна, сражаясь с котом. – Угомонись, придурок, скоро домой поедем. Сиди, кому говорю.
В пылу битвы она не сразу увидела белую фигуру, плывущую мимо ее убежища по направлению к кромлеху. А когда увидела, горло перехватило от утробного ужаса, и руки разжались сами собой. Рыжий спрыгнул на землю и скрылся в темноте.
Существо, идущее по дороге, несомненно, было женщиной. В скупом свете нарождающейся Луны Анна увидела длинные светлые волосы и тусклый золотой блеск широкого ожерелья. Высокая, стройная, облаченная в белоснежное одеяние до пола, перехваченное в талии широким поясом, женщина шла медленно и совершенно бесшумно. Она не смотрела под ноги, четкий профиль ее был обращен к небу. Дорога явно ей хорошо знакома.
Анна смотрела на нее как завороженная. Из-за белой одежды и гривы светлых волос казалось, женщина излучает сияние и оставляет его шлейф подобно комете. Шлейф действительно присутствовал, или, скорее, свита – несколько фигур, идущих на почтительном удалении от первой. Анна насчитала восемь женщин, и каждая несла в руках что-то вроде горящей лампады. Обычные живые женщины… Под их ногами скрипел гравий, а одна, меньше и толще других, даже тихонько закашлялась.
Процессия прошла мимо Анны и скрылась между менгирами. Спустя несколько секунд оттуда донеслось тихое стройное пение на незнакомом языке.
Анна сидела под дубом, абсолютно опустошенная от увиденного. Обжигающий ужас первых мгновений погасил панику, как лед гасит приливную волну. Она просто сидела на траве и смотрела перед собой. В голове ни единой мысли. Словно странное существо в белых одеждах одним своим присутствием лишило ее способности испытывать хоть что-то.
Сознание Анны следовало за тихим пением покорно, как дитя за дудочкой Гамельнского крысолова. И это пение неудержимо влекло ее туда, где выстроились кругом древние камни. В самый центр этого круга.
Она встала, отряхнула джинсы от налипшей травы, лизнула глубокие царапины на тыльной стороне руки, с усилием раздвинула живую
