Селилась всякая голытьба, которой терять было нечего.
Кто-то использовал эти строения в качестве жилья, кто-то приспособил их под мастерские, другие просто бывали от случая к случаю, чтобы снять урожай с немудрящего огородика или пожарить на природе шашлычки.
Участок Севки Ржавого и его отца на фоне общего запустения поражал своей ухоженностью. В саду в аккуратном огороде копалась какая-то женщина. Но, к удивлению подруг, на грядках вместо привычных моркови, капусты или салата росли разнообразные цветы. Совсем еще маленькие кустики астр; пионы, уже готовые выпустить свои головки; едва набухшие бутоны ирисов. За согнутой спиной женщины был виден маленький чистенький домик, в комнатах даже были повешены кружевные занавески.
– Простите, – обратилась к ней Кира. – Мы ищем, кто бы мог сдать нам комнатку на лето.
Женщина подняла голову, и стало видно, что она уже очень немолода и жизнью отнюдь не избалована. Простое, обветренное на солнце лицо, вытравленные химической завивкой волосы, грубые руки и неуклюжая, тяжелая фигура говорили о том, что женщину эту всю жизнь сопровождает нужда, но тем не менее, рук она не опустила и готова трудиться ради любой лишней копейки для своей семьи.
– Да где же тут для вас жилье-то найти? – произнесла она, с недоумением разглядывая наряды подруг, их щегольские кожаные сумочки, новенькие туфельки и модные стрижки. – Неужто вы тут поселиться захотите? Вы по сторонам-то гляньте: разве это подходящее место для таких барышень, как вы?
– Мы для бабушки комнатку на лето ищем. Она все равно из нее никуда не выйдет, ходит уже плохо. Ей бы только, чтобы в доме было чисто, свежий воздух и вокруг дома цветочки. Вот как у вас! Вы-то сами не сдаете?
Женщина замерла на месте. Ее мозг просчитывал выгоду от предложенного ей мероприятия.
– Никогда не сдавала, – наконец, призналась она. – Но, с другой стороны, отчего бы и не попробовать? Домик у нас, почитай, всегда пустой стоит. Сын вырос, мужу тут не нравится. У нас в городе квартира, там мои мужики и ошиваются. А я сюда убегаю. Но если бабушка тихая, отчего бы и не пустить старушку к себе? Тихая она?
– Очень тихая.
– А заплатите сколько? – жадно поинтересовалась женщина. – Я слышала, что по двадцать тысяч в месяц некоторые берут!
Двадцать тысяч за этот курятник! Да она с ума сошла. Видимо, эти сомнения отразились на лицах у подруг, потому что женщина поспешно сказала:
– Понимаю, что вам это кажется большой суммой. Но я могу за эти деньги за вашей бабушкой и ухаживать. Супчик ей там сварить, кашку. Уборка опять же на мне будет. Вы можете совсем не приезжать.
Подруги сделали вид, что колеблются. И тогда женщина, уже в мечтах заработавшая и, наверное, потратившая деньги, воскликнула:
– Да вы сами посмотрите, как у меня все внутри обустроено!
Этого-то подруги от нее и добивались. Им позарез было нужно взглянуть на домик Севки Ржавого и понять, мог он, или Гуца, или они вместе прятать тут похищенного Пашку или же для
