едва не обрушил на землю аккуратно сложенные поленья. Само собой, при этом он здорово расстроился, поэтому скрипнул зубами так, что я искренне испугался за сохранность эмали его зубов, а затем, запоздало вспомнив мои инструкции, замер в неподвижности.
На этом «веселье» не закончилось: Толян, двигавшийся следом, среагировал на треск ломающейся доски, как на выстрел. Метнулся в сторону, перекатился через плечо и занял позицию для стрельбы лежа. Правда, выставив перед собой не пистолет, а нож.
Когда до парня дошло, что он лежит чуть ли не в центре двора, он решил продолжить движение в нужном направлении. В процессе обнаружил, что во что-то вляпался и, перевернувшись на бок, начал соскребать это «что-то» с груди и живота! Причем не рукой, а лезвием своего ножа!!!
Первые два движения получились бесшумными, а то ли на третьем, то ли на четвертом его клинок задел за пряжку ремня. Что он делал после этого, я уже не видел, так как, услышав еле слышный скрип, раздавшийся со стороны открытого окна, прыгнул к стене домика, занял позицию под открытой ставней и вытащил нож. Вовремя: буквально через секунду над моей головой раздался шорох, а через миг – и тихий, на грани слышимости, выдох:
– Двое… Один – у поленницы, второй – рядом с колодцем…
Глава 8
Ольга Фролова
…Птица, неторопливо прогуливающаяся по краю скалы и изредка поглядывающая на меня, выглядела стильно. Ее туловище было настолько белым, что слепило глаза, иссиня-черные голова, маховые перья и хвост казались овеществленными сгустками тьмы, а серо-стальные крылья и ноги выглядели сделанными из металла. Несмотря на это, умиления она не вызывала. И совсем не потому, что ее тяжелый, загнутый вниз клюв и весьма солидные крючковатые когти внушали уважение, а душераздирающий крик, который она периодически издавала, – желание заткнуть уши. Просто она пахла… нет, не так, она ВОНЯЛА! Причем настолько сильно, что меня постоянно мутило. Птичий помет, которым были покрыты окрестные скалы, тоже пах не «Clive Christian Imperial Majesty»[25] – амбре шибало в голову, как нашатырный спирт, и заставляло глаза слезиться. И если бы не слабый ветерок, проникающий в тонюсенькие щели между скальными «стенками» расщелины и художественно раскрашенной плащ-палаткой, я бы, наверное, задохнулась к чертовой матери. Или бросилась со скалы на прибрежные камни.
Кстати, мысли о самоубийстве навевал не только тошнотворный смрад, но и крайняя узость расщелины, необходимость сохранять неподвижность и… «лучшие друзья снайпера» – памперсы для взрослых, выданные нам Вересаевым. Последние – особенно сильно, так как справлять нужду под себя, да еще в присутствии мужчин, было просто невыносимо!
Естественно, я психовала. А еще крыла Максима последними словами и обещала страшно отомстить. Но – про себя. Так как понимала, что он прав. И искать нас здесь, на засиженном птицами и просматриваемом вдоль и поперек куске скалы, торчащем из воды в сотне метров от берега, не будет даже самый добросовестный
«Clive Christian Imperial Majesty» – парфюм, который попал в Книгу рекордов Гиннесса как самый дорогой в мире.
