на прежнем месте, рядом с услужливым и вежливым, но не слишком разумным ботом.
– Трасса третьего уровня мастерства, – сообщил он. – Пара месяцев занятий – и вы сможете ее использовать. Вам понравилось?
– Вполне прилично. Спасибо. Зайду к вам позже.
– Будем рады вас встретить. Заметьте, у нас настоящий симулятор, вы в полном объеме овладеваете навыками лыжного спуска, которые сможете использовать в реальной жизни.
– Хорошо.
Я повернулся к бревенчатой избушке с крупной надписью над резной деревянной дверью: «Выход». Шагнул за порог и вновь оказался на улице, в вирте.
Отсюда можно было хорошо рассмотреть лозунг на зеркальной башне позади лыжной базы «Куршавель». Он словно явился из прошлого, причем из китайского прошлого: «Одна семья – один ребенок». Чуть пониже значилось: «Государственная программа».
Интересно. Людей из прошлого воскрешают, причем делают это целенаправленно, а рождаемость ограничивают. На всех живших и живущих места на Земле все же не хватает? Или существуют более глубокие причины?
Продолжая идти по улице, я разглядывал вывески и причудливую архитектуру кибернетической реальности. Из-за башни государственной программы появился квадратный небоскреб: «Сообщество чайлдфри». Знакомые все лица! Эти ренегаты появились еще при моей жизни, то есть в двадцать первом веке. Добро бы сами не хотели иметь детей – так они еще и убеждали всех, как здорово жить без забот и какие идиоты те, кто детей заводит. Эти чайлдфри, по сути, вырожденцы. Если бы не дети – как бы получили вторую жизнь мы? Здесь-то, в разумном современном обществе, откуда взялись вырожденцы? Надо будет выяснить…
Под вывеской «Чайлдфри» значилось: «Некоммерческая организация». Судя по масштабам некоммерческой организации, поддержку она имела нешуточную. Скорее всего, государственную. Ибо откуда у такой ренегатской организации спонсоры? А государственная политика может быть разнообразной и причудливой.
Проспекты вирта во многом походили на улицы обычных городов. Журчали фонтаны, шелестели деревья, мигали информационные панели, и даже из окон зданий выглядывали любопытные боты. Правда, некоторые перекрестки расходились не четырьмя, а шестью, а то и восемью направлениями – при этом угловые дома были не остроугольными, а вполне правильной формы. Издержки кибернетической реальности.
На одном из таких восьмиугольных перекрестков на меня едва не налетел светловолосый парень в классическом сером костюме. Синий галстук в черную полоску, туфли с загнутыми острыми носами, старинные механические часы «Омега» на руке. Не иначе бот. Слишком строго одет.
– Ну, здравствуй, дедушка, – приветствовал он меня.
Почти час Хонгр выходил к перекрестку дорог неподалеку от речки, в то место, которое сам указал Лилии. Прежде он там не бывал, место нашел по подробной спутниковой карте – не слишком далеко от его базы и на
