упоминания в этом ряду, является его общественный характер. Политическим животным именовал человека Аристотель, экономическим его окрестили на заре европейского Нового времени, а уж вызубренную в студенческие годы формулу человека как «совокупности всех общественных отношений» гуманитарии старшего поколения вспомнят и разбуженные ночью. Ориентируясь на реестры отличительных свойств человека, составленные серьезными философами, к названным характеристикам добавлю лишь две: отмеченную Б. Спинозой способность, познав необходимость, обрести свободу (homo liber), и раскрытый Й. Хёйзингой дар игрового отношения к действительности (homo ludens). Мне симпатичны попытки представить смех и стыд как прерогативу человека, но по мордам и хвостам наших мопсов знаю, они тоже способны их испытывать.
Подводя итоги блицобзора трактовок человека, испытываю два взаимоисключающих чувства: глубокого удовлетворения от принадлежности к виду, обладающему столь значительными достоинствами (разум, свобода, созидание, творчество…), и глубокого сомнения, любой ли представитель данного вида – homo naturalis – в полной мере владеет этим богатством. Разумеется, слегка поднатужившись, каждый назовет несколько разумных, деятельных, творчески одаренных, социально адаптированных и по-своему свободных современников, хотя эти дары чаще встречаются не оптом, а в розницу. Увы, люди, лишенные подобных способностей, всплывают в памяти без запинки. Складывается впечатление, перечисленные отличительные свойства человека не столько задают границу между ним и иными живыми существами, сколько выделяют «отличников» рода человеческого. Получается нечто схожее с застывшими физиономиями передовиков производства на доске почета советского времени.
Авторы статьи «Человек» в 4-томной «Новой философской энциклопедии», посетовав на отсутствие развитой и общепринятой концепции человека, отмечают: «Вся история философской мысли и есть в значительной мере поиск такого определения природы человека и смысла его существования в мире, которое, с одной стороны, полностью согласовывалось бы с эмпирическими данными о свойствах человека, а с другой – высвечивало бы в будущем перспективы его развития»[3]. Стало быть, стратегия философских поисков человеческого естества состоит в попытке совместить его нынешнюю жизненную реальность с тем обликом, который оно сможет и должно приобрести в неблизком благоприятном будущем. Реализуя названную стратегию, философы и философствующие представители конкретных человековедческих дисциплин сосредоточили усилия главным образом на проектировании идеального Человека, царство которого наступит в светлом завтра. Почему конструирование эталона стало центральным предметом раздумий о судьбе человека? Причин много. Во-первых, мечты о прекрасном будущем, как и прошлом, – лучшее лекарство от тягот настоящего. Во-вторых, нет мыслителя, который втайне не мечтал бы прослыть
