Я тут ни при чем.
Джефф взял ручку, несколько раз щелкнул кнопкой.
– Я обратил внимание, что в телерепортажах вас не было. Вы не общались с журналистами?
– Кэтрин и так была достаточно красноречива.
– Да, эта женщина умеет говорить, – хмыкнул Джефф. – И все-таки, пастор, нам бы не мешало набросать план. Сами видите, как оживилась жизнь в городе. Это маленькое чудо может принести нам вполне реальные возможности.
– Возможности? Какие?
– Расширение туристического бизнеса. Опять-таки, гостей надо кормить. Тоже статья дохода.
– Джеффри, вы верите, что действительно имеет место чудо? – Уоррен выпрямился и сложил руки на коленях.
– Ха-ха! Почему вы спрашиваете у меня?
Уоррен молчал. Джефф опустил ручку. Улыбнулся, в который раз блеснув коронками.
– Скажу вам честно, пастор: я не знаю, как относиться к словам Кэтрин. Не знаю, правда это или ловкая выдумка. Но вы заметили, сколько машин с чужими номерами появилось на улицах? Такое не всегда бывало и летом. Я как-никак бизнесмен и привык думать в этих категориях. – Джефф махнул рукой в сторону окна. – А для бизнеса это хорошо.
Последний разговор с матерью длился не более минуты, но Тесс до сих пор находилась под его впечатлением.
– Мама, на небесах остаются чувства? – спросила она. – Ты что-нибудь чувствуешь?
– …да… любовь.
– А что еще?
– …напрасная трата времени, Тесс.
– Что именно?
– …все остальное…
– Я не понимаю.
– …гнев… сожаление… беспокойство… все исчезает… не потеряйся… внутри себя.
– Мама, я очень сожалею.
– О чем?
— Обо всем. О том, что ссорилась с тобой. Перестала ходить в церковь.
– Тесс… эти прегрешения… они все простятся…
– Простятся ли?
– …после того как ты простишь себя…
– Ой, мама…
– …Тесс…
Последовала долгая пауза.
– …Помнишь, как мы пекли печенье?
Телефон умолк.
Тесс залилась слезами.
Печенье и прочие лакомства были связующим звеном между Тесс и Рут. Они редко сходились во мнениях, но так получилось, что обе были вынуждены довольствоваться обществом друг друга. Тесс не исполнилось и пяти, когда родители развелись. Мать не вдавалась в подробности этого шага, ограничившись одной фразой: «Есть предел человеческому терпению».
Эдвин мигом уехал в Айову, не сделав ни малейшей попытки заявить о своих правах на дочь. Сплетницы лишь закатывали глаза и шептали: «Тут что-то нечисто». Когда Тесс подросла, ей захотелось узнать об отце. На все ее вопросы Рут неизменно отвечала: «Зачем говорить о неприятных вещах?» Это отучило Тесс от расспросов.
Как и большинство детей из неполных семей, Тесс заменила
