вопросительно посмотрел на ассистентку, которая, казалось, испытывала угрызения совести, когда отрицательно покачала головой.
– Камеры наблюдения, – сказал Бекстрём с нажимом. – Ты упоминала какой-то банкомат? Там же наверняка есть камера?
«Чертовы любители».
– Мы изъяли запись с нее, – сообщила Сандберг. – Но, к сожалению, еще не успели посмотреть. Не хватило времени.
– Есть еще камеры на ее пути домой?
Бекстрём с мрачной миной раскачивался на локтях.
– Мы как раз это проверяем сейчас, – стала оправдываться Сандберг. – Я, конечно, подумала обо всем таком, но мы просто не успели.
– Тогда нам надо заняться этим в первую очередь, – парировал Бекстрём. – Пока торговец на углу и все другие, кто думает, как он, не посчитают, что о нем и о его разрешении на собственную маленькую камеру забыли, и не решат спрятать ее и уничтожить запись, сделанную в ночь на пятницу.
– Я понимаю, о чем ты, – отозвалась коллега Сандберг.
– Замечательно, – проворчал Бекстрём. – И самое время начать стучать во все двери между кабаком и ее домом. Поручите это коллегам, которые уже приступили к обходу в квартале, где она жила.
Сейчас она довольствовалась только кивком и сделала запись у себя в блокноте.
Бекстрём скосился на свои наручные часы. Было уже почти три, у него начало сосать под ложечкой от голода, а они еще даже не дошли до места преступления. И если он не собирался сидеть и болтать здесь целый день, ему стоило взять бразды правления в свои руки, ускорить процесс и позаботиться о том, чтобы его группа занялась делом.
Бекстрём кивнул ответственному со стороны экспертов по фамилии Энокссон. Все звали его Эноком, и он был комиссаром и начальником отдела.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, Энокссон. Местом преступления стала квартира, где живут она и ее мать, и все произошло примерно на рассвете. Пожалуй, между тремя и пятью утра в пятницу. По твоему мнению и мнению твоих коллег, ее задушили и изнасиловали, и, с большой долей вероятности, мы говорим об одном преступнике.
– Мне не в чем поправлять тебя, – сказал Энокссон, который сам выглядел так, словно ему необходимо поесть и поспать. – Именно так я думаю. Кроме того, мы почти уверены, что он сбежал через окно в спальне. Мы нашли кровь и остатки кожи на железном подоконнике.
– Почему он просто не ушел через входную дверь? – поинтересовался Бекстрём.
– Если все обстоит так, как говорит обнаружившая ее соседка, то квартира была заперта изнутри. А замок нельзя закрыть снаружи, просто захлопнув дверь. Как мы считаем, он ушел, когда разносчик газет сунул утреннюю прессу в почтовый ящик. По нашему мнению, он решил, что кто-то сейчас войдет в квартиру, а поскольку спальня находится дальше всего от входной двери, то выпрыгнул из ее окна.
– Когда там разносят газеты? – уточнил
