революция сделала Британию сильнейшей страной мира, она продолжила ту же политику. И тем самым восстановила против себя едва ли не весь остальной мир.
США сохранили ту же традицию стравливания других между собою. Британия в 1920–30-е годы усиленно вскармливала побеждённую при её участии в Первой Мировой войне Германию как противовес победившей совместно с Британией Франции – а США в то же время финансировали и Германию, и выбывшую из Мировой войны Россию (в те годы – Советский Союз) как противовес Британии[6]. Сенатор Трумэн в 1941-м, узнав о германском нападении на нашу страну, сказал: «Если мы увидим, что войну выигрывает Германия, нам следует помогать России, если будет выигрывать Россия, нам следует помогать Германии, и пусть они как можно больше убивают друг друга, хотя мне не хочется ни при каких условиях видеть Гитлера в победителях». И это вполне соответствовало массовой англосаксонской идеологии: в 1944-м Трумэн избран вице-президентом при бессменном Рузвелте, после его смерти стал президентом, а в 1948-м переизбран.
Заметим кстати: Россия отродясь не позволяла себе ничего подобного. Мы строжайше соблюдали – причём не только по букве, но и по духу – свои соглашения, обещания и даже неявные посулы, зачастую даже в ущерб себе (так, хотя у нас – как и у прочих великих держав – были веские причины для вступления в Первую Мировую войну, но поводом стала поддержка Сербии: формальных обязательств перед нею не было, но весь мир считал Россию единственной надеждой Сербии, у нас самих было то же мнение – и этого хватило, хотя тот момент был очень невыгоден с точки зрения боеготовности самой России – другие державы уже завершили первоочередные программы перевооружения, а наша программа рассчитывалась до 1917-го года). Другое дело, что и от своих партнёров мы ждали такого же поведения. Бисмарк сказал: «Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут – не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».
Рыцарство нынче выведено из моды. Но исторический опыт доказал: русская верность слову при всех очевидных тактических проигрышах полезна стратегически. Нам всегда было куда легче находить союзников, чем британцам, и сами союзники реже отказывались исполнять свой долг[7].
США тоже куда легче находили надёжных партнёров, пока сами соблюдали свои обязательства. Увы, сейчас они почти забыли времена своего былого духовного величия, что приносит немало бедствий не только остальному миру, но и им самим: даже те, кого они принудили шагать в заданном ими направлении, с трудом скрывают желание бежать куда глаза глядят – так что надёжной внешней опоры у США уже довольно давно нет.
Но недооценка соперника – шаг к поражению. Как ни противна русскому взгляду англосаксонская стратегия выживания за
Советская Большая кораблестроительная программа конца 1930-х годов явным образом «заточена» против флота Британии: германские корабли были явно слабее советских проектов. Да и авиаконструкторы тогда же получили задания на самолёты, способные атаковать большие корабли в открытом море, где встреча с немцами была маловероятна. Дело тут, конечно, не в агрессивных планах СССР, а в негласных пожеланиях американских политиков, определявших свои условия возможной помощи СССР. Эти условия, конечно, доселе не обнародованы – но видны как раз из многих действий СССР, подобных указанному здесь.
Верность слову полезна и в частной жизни. Например, русские купцы заключали устно сделки на такие суммы, что любой европейский коммерсант счёл бы необходимым оформление такого контракта не просто на бумаге, а при участии опытных юристов и с последующей нотариальной регистрацией. Но надёжность купеческого слова не только позволяла не тратить деньги на формальности. Она ещё и ускоряла деловой оборот, и возможные потери на одной сделке легко возмещались числом удачных соглашений. Правда, купец, не исполнивший свои обязательства по несущественной (с точки зрения делового сообщества) причине, исключался из сословия навсегда: с ним просто отказывались иметь дело.
