Голова трещит. Я умираю.
– А где пиво? – грозно навис над ним Степа. – Где мое пиво? Я его разве для того покупал, чтобы ты шлюх, больных сифилисом, поил?
– Сифи… У кого сифилис? – побледнел и без того бледный Костя.
– У твоей телки вчерашней! – безжалостно добивал его Степа. – Я ее еле-еле из-под тебя вытащил! Она же всем известная. Сифилис, гонорея – весь набор при ней. А ты чуть при всех ее… я вовремя пришел.
– При всех? – не помнил вчерашнего вечера Луценко. – Что ты этим хочешь сказать? При ком я ее?.. И кого я при всех?..
Степа едва не рассмеялся в голос, глядя на растерянного, опухшего, с побитым лицом Костю. Сдержался. Если не остановить сейчас разгул, все насмарку пойдет. Надо так пугануть, чтоб на всю жизнь зарекся напиваться до скотского состояния черт знает с кем.
– Да тут такое творилось! – схватился Степа за голову, припомнив, как это делали актеры на спектакле. – Откуда взялись собутыльники?
– Я, кажется, пригласил… не могу пить один, я ж не алкаш. Больше ничего не помню. Слушай, а я с этой… целовался?
– А то как же! И не только целовался. Она мне сама рассказала, что ты с ней делал.
– Мне в поликлинику надо… – проблеял Костя, похолодев как ледышка.
– Ну уж нет. Ты обязан провести операцию. Да сейчас еще и признаков болезни нет, а вот через неделю ясно будет: подцепил или не подцепил. Ой, да через три дня сам узнаешь, без врача. Но не беспокойся, гонорея быстро лечится, к тому же отучишься пить, при лечении от гонореи нельзя в рот спиртное брать. А вот с сифилисом похуже дело будет.
– Откуда ты такой подкованный? – проворчал Костя, потирая грудь. И вдруг простонал: – Какой же я дурак! А все ты, Заречный! Выставил батарею бутылок, я б один не справился. Дай кефира, он в холодильнике.
Кроме кефира, там ничего не было. Хорошо погуляли. Костя жадно глотал кефир из пакета, выпив полностью литр, упал на подушку, тяжело дыша.
– Так, – деловито сказал Степа. – Двухдневная пьянка отменяется, ты и так получил алкогольное отравление, это я не рассчитал, виноват, каюсь. Отдыхай… Ты куда?
– В душ, – еле поднялся Костя. – Помоюсь.
– Не вздумай, – толкнул его на диван Степа. – От тебя должно за версту нести потом, перегаром, дерьмом и т. д. Где деньги? Я куплю тебе чего-нибудь пожрать.
– В ящике стола, – указал Костя, выбросив руку, которая сразу безвольно упала. Степа выдвинул ящик. – Попить купи… «Фанты» холодной. И минеральной воды. И ряженки. И…
– В ящике денег нет.
– Были там, клянусь. Я не трогал, – Луценко от потрясения привстал. – Ты хорошо смотри! Под бритвой паспорт, под паспортом и лежат.
– Отлично! – съязвил Степа, а после принялся хохотать. – Мента еще и ограбили! Ты их поил, а они тебя ограбили. Нет, это же… Ты только никому не говори, засмеют. Сколько там было?
– Три с половиной штуки, – понуро промямлил Костя и с трудом поднялся.
Он добрался до платяного в шкаф, встал на стул и достал коробку. Заглянув в нее, с облегчением
