ты паришься, скажи мне? Да пошли ты всех к чертям собачьим! И Бердникова этого, и Богославскую. Они тебя недостойны, а ты нервы себе мотаешь.
– Алла Львовна хороший тренер… Нет, даже самый лучший!..
– Не сомневаюсь в её профессиональных способностях, – вздохнул Крылов, поглаживая спину девушки, – но её человеческие качества оставляют желать лучшего…
– Да что ты знаешь?! – взвилась Ипатова, отталкивая его. – Ты ничего не знаешь!
– Так расскажи! Легче станет.
– Нет, – подняла голову и встретилась с ним взглядом. – Я справлюсь. Правда. Лучше ты… ты расскажи мне о себе, – внезапно попросила Рината, как обычно кривовато улыбнувшись.
– О себе?
– Угу. Например, о семье, о детстве. Я же ничего о тебе по сути не знаю…
– Да что рассказывать, – погрустнел Крылов и снова отпил из бутылки. – Отца я своего не помню. Мама всегда говорила, что он умер, но мне почему-то кажется, что он элементарно нас бросил. Не выдержал, наверное, маминого характера. Ей пятьдесят, а она все не успокоится – мотается в Милан за модными шмотками, в Париже ищет новую любовь, а в России не была уже года два. Как малый ребенок, ей богу.
– Но она любит тебя?
– Любит. Иногда кажется, что слишком. Вот фигурное катание – её идея! Представляешь, – засмеялся Игорь, – насмотрелась соревнований и повела меня на каток, твердо решив сделать из сына Олимпийского чемпиона…
– Хорошая у тебя мама, – в голосе Рины чувствовались нотки грусти. – А вот у меня никогда родителей не было. Детский дом, забота нянечки вместо родных теплых рук… Иногда сидела у окна и рассматривала прохожих… Всегда жутко завидовала проходящим мимо детям. Их держала за руку самая настоящая любящая мама. А мои родители меня бросили. Оказалась не нужна.
– Почему ты так думаешь? Может быть, случилось что-то такое, что…
– Мать написала от меня отказ прямо в роддоме, – резко прервала Крылова Ипатова. – Дай! – потянулась к бутылке.
– Хватит с тебя, – Игорь поставил спиртное на пол и, повернувшись к Рине, сказал: – А ты никогда не хотела её найти?
– Кого?
– Мать свою!
– А смысл искать? Игорь, я никогда её не прощу! – угрюмо ответила Рината и, перегнувшись через него, дотянулась до коньяка. – Тем более, – многозначительно глянула она снизу-вверх, – ты же рядом. Я больше не одна.
Рука Игоря так и повисла в воздухе в паре сантиметров от ее спины. Чего это она? Рина, тем временем, уселась, тесно прижимаясь к его бедру, морщась, отпила еще пару глотков и, нашарив на постели пробку, закупорила горлышко. Приткнула бутылку возле подушек и как-то странно посмотрела на него. Платье ее задралось на бедрах, полностью обнажая длинные ноги и позволяя рассмотреть не только резинки тонких телесных чулок, но и кружевной край дымчато-голубых трусиков. Теснее придвинувшись к Игорю, она обхватила его за шею.
– Ты такой крикливый,
