плечами, Игорь снова приблизился к Рине. Обхватил её за талию, прижал к себе, склонился к ней. Она судорожно выдохнула и отвернулась, тем самым необдуманно открывая ему доступ к шее. Её запах… Игорь провел кончиком носа снизу-вверх, по тонкой синей венке. Вдохнул. Она все еще пахла персиком и цветами. Все еще будоражила его, будила в нем желание. Все еще сама желала его. Накрыв её ключицы ладонью, он почувствовал биение сердца. Тук-тук-тук… Живая. Да, его лицемерная принцесса подземелья жива, как же иначе? Но пока бьётся её сердце, любить он ей не позволит. Она его. Вся, до самых кончиков её прекрасных волос, её прекрасных длинных пальцев.
– Беру пример с твоего папочки, – Игорь чуть отодвинулся и опустил руку.
Рината осталась стоять на месте, но теперь смотрела ему в глаза.
– Ты же так ненавидел его за то, что он делал. А теперь… сам поступаешь так же, – лицо её исказилось гримасой презрения. – Вот что власть с людьми делает, да? Не можешь устоять?
– Тебя это не касается, Рината. Я жду тебя сегодня в гости. Иначе… Мы снова поговорим при твоем Демаре, только теперь на английском, чтобы он понял, что ему ты не принадлежишь.
– Еще раз повторяю – не смей приплетать Николаса!
– И что же это ты так охраняешь его спокойствие? – вновь усмехнулся Игорь.
– Потому что я люблю его, – не отводя глаз, спокойно произнесла Рината. – Потому что люблю, Крылов, – повторила она без тени сомнения. А после, наконец, нашла в себе силы дернуть за ручку двери и войти в раздевалку.
«Потому что я люблю его»… Игорь сверлил взглядом уже закрытую дверь. Так ему и надо. Сам виноват, этого следовало ожидать. Чем ближе он к Ринате Бердниковой, тем быстрее она отравляет его. Отчего-то он уверил себя во мнении, что она больше не сможет сделать ему больно, не сможет коснуться сердца, которое сама же когда-то безжалостно сожгла. Да только ей даже касаться его не пришлось. Всего лишь взгляд и пара слов. Пара слов, чтобы сорвать с петель дверь, за которой он так долго прятал свои чувства и эмоции. Прятал, потому что жить с ними не мог. Потому что избавиться от них не мог. Потому что не мог перестать любить эту гадину.
Скрипнув зубами, он раздул ноздри от злости и прошипел закрытой двери:
– Ничего, разлюбишь.
Мгновение спустя он уже шёл в сторону выхода. Прочь. Прочь. Дальше. Как можно дальше!..
Привалившись к двери, Рина прижала ладошки к щекам. Она сказала это. Просто сказала, глядя ему в глаза. И… и ничего. Земля не разверзлась, реки не вышли из берегов, ни землетрясений, ни цунами. Ни-че-го. Оказывается, это так просто. Сказать. Тому, без кого она когда-то медленно подыхала в прекрасном городе у океана. Без кого таяла, растворялась в волнах, чей голос слышала в шуме прибоя. Сколько же дней она смотрела в другие серые глаза, но видела его, а теперь, оказалось, так просто сказать.... Сказать человеку, которого когда-то так сильно любила, что она любит другого, оказалось делом одного мгновения.
Рина дошла до скамьи и
