взяла у Кишана свой рюкзак, и мы вместе разложили у ног Дурги наши подношения. На этот раз мистер Кадам велел нам принести коробок длинных спичек, несколько толстых свечей, горстку лучинок, немного угля, две хлопушки, зажигалку и связку острых перчиков-чили. Когда настало время позвонить в колокольчик, оказалось, что я не могу добраться до своего браслета на щиколотке, погребенного под бесчисленными слоями теплой одежды.
У Кишана мои затруднения вызвали приступ веселого смеха, а Рен тихо заворчал, присел на корточки и провел пальцем по брелокам на моей щиколотке. Когда он выпрямился, мы взялись за руки.
Рен первым начал нашу молитву Дурге.
– Сегодня мы просим тебя о помощи в нашем последнем испытании. Мы пришли, чтобы выполнить твое четвертое и последнее задание, и просим твоего благословения, чтобы путь наш был гладким, а поступь – твердой и уверенной.
– Прошу тебя, дай нам мудрость и силы благополучно завершить последний этап наших странствий, – добавила я.
Когда настала очередь Кишана, он сказал:
– А главное, будь милосердна и дай нам всем возможность начать новую жизнь после того, как мы принесем последний дар к твоим стопам.
Подождав несколько секунд, Кишан пихнул мистера Кадама, который рассеянно смотрел себе под ноги.
– Ах да! Простите… Я прошу тебя, богиня, позаботиться о моих близких, и пусть свершится то, чему суждено свершиться.
Я обернулась и вопросительно посмотрела на мистера Кадама, но он лишь слегка пожал плечами, а Рен и Кишан уже превратились в тигров.
То, что случилось сразу после этого, напугало меня до полусмерти. Свечи и спички вспыхнули пламенем, хлопушки взорвались, огонь быстро охватил пьедестал и начал жадно лизать стены за спиной статуи Дурги. Оттуда пламя перекинулось на стены, и вскоре мы очутились в кольце пожара.
Все, что могло гореть, мгновенно сгорело, и только каменные стены храма продолжали сопротивляться. Языки пламени заплясали по полу, выжигая мох и пыль между плитами. В мгновение ока нас окружила стеной огня. Рен и Кишан превратились в людей и загородили меня с двух сторон, но огненное кольцо быстро сжималось.
Я закричала, увидев, как загорелся подол рубашки Рена, но Кишан быстро сбил пламя. Храм заволокло дымом, я уткнулась лицом в грудь Рена, давясь от кашля. Холодный ветер задувал в храм снаружи, но внутри все равно было жарко, так жарко, что восковая статуя богини начала плавиться у нас на глазах. Ее усыпанный драгоценностями головной убор превратился в озеро разноцветных слез, медленно стекавших по прекрасному лицу Дурги.
Потом на раскаленной от жара стене ниши зажегся алый отпечаток ладони. Рен хотел первым дотронуться до него, но обжегся. Я попросила Ожерелье остудить стену, и по моему слову с потолка хлынул поток холодной воды. Сначала вода шипела и плевалась паром, но через несколько минут она уже тихо сбегала по стене, собираясь в лужу на полу.
Я шагнула вперед, приложила ладонь к отпечатку и собрала
