уволили.
Они все там. Все семейство и старый боров. Выстроились в шеренгу. Как по стойке смирно. Королевишна, ее дети, следом за ней Чумаков и ещё несколько работников гостиницы. Бледные, даже желтые, я бы сказала. Смотрят перед собой. Какой-то человек что-то пишет на стойке администратора, перед ним раскрыты папки и мельтешит туда-сюда Иван – бухгалтер отчима, и сам отчим с волосами дыбом, кому-то звонит по сотовому, точнее, собирался позвонить. Человек за стойкой отобрал у него сотовый и раздавил ногой. Отчим лишь затрясся еще больше и ничего не сказал.
– Никаких звонков! – рявкнули ему, и Зубов ссутулился, сжался, глядя, как бухгалтер отдает журналы.
Мне не понятно, что происходит, но это нечто из ряда вон. Такими я их никогда не видела, как на похоронах или того хуже – перед расстрелом. А я просто иду следом за мужчиной, который направляется к двери энергичным шагом.
Когда проходила мимо мачехи, услышала злое истерическое шипение:
– Будь ты проклята, шлюха и дочь шлюхи, чтоб ты сдохла! Все из-за тебя, тварь! Не будет у тебя жизни! Никогда! Так шлюхой и сдохнешь!
Первым желанием было втянуть голову в плечи, но я преодолела себя и выпрямила спину, задрала вверх подбородок, чтобы пройти дальше с высоко поднятой головой. Если проклинает, значит у них неприятности из-за меня, и я этому безумно рада. Они заслужили каждую из них, и мне никого не жаль. Уже у меня за спиной Лиля громко разревелась с воплем:
– Мы что теперь в детдом?!
– Замолчи! – шикнула Королевишна.
– Мамаааа, мне страшноооо!
А сколько раз было страшно мне, сколько раз я закрывала глаза, готовясь к удару отчима, и боялась, что он будет последним или настолько сильным, что я останусь инвалидом. Или когда Королевишна трепала меня за волосы, или когда они прижимали меня в углу и требовали отдать чаевые, и тушили спички о мое запястье, если денег у меня не было. Кожа в тех местах покрыта маленькими белыми точками.
Мы вышли из здания, и я с наслаждением втянула свежий воздух. Как будто сто лет не выходила на улицу. Вот так, именно свободной не выходила никогда. А я чувствовала себя свободной. Наивная дурочка.
– Поторопитесь.
Меня взяли под локоть и провели к машине, распахнули дверцу сзади и усадили на мягкое кожаное сиденье. Я в жизни не сидела на таких. Да и машин таких не видела. Во все глаза смотрела на обшивку, в окно, на всякие мигающие лампочки и кнопки сбоку на двери. Как будто машина из другой жизни и пахнет в ней тоже иначе. Осмотрелась.
Олигарх сидит впереди рядом с водителем. Холодный, надменный, отчужденный. Мы в машине, а кажется, что он все равно выше всех на голову, и все они зависят от него, от каждого вздоха. И рядом с ним все замерзает. Айсберг. Никаких эмоций. Разве люди могут быть такими? Да…он похож именно на айсберг. И я вижу лишь его вершину. Лед синих глаз, снежное серебро в волосах, смешанные с бронзой кожи. Арктическая красота, и от нее очень холодно.
Остальные
