председатель Иннокентьевского сельского совета, выбрала место для нового кладбища. Место называлось гектар. Огромное поле, по краю лес, в котором росли белые грибы. Именно здесь и находились тайные плантации известных деревенских грибников Адольфа Лупейкина и моего отчима, Иосифа Троецкого.
Там они и лежат теперь. Все вместе. Отчим, Лупейкин, Хусаинка, Женька-жопик, моя мама и Поликутин Иван Маркович.
Снести кладбище на гектаре я уже не позволю никому. Даже если нынешний Восточный рыбокомбинат, образовавшийся в деревне вместо рыболовецкого колхоза «Ленинец», надумает строить атомную станцию.
Кресты, ограды и памятники – все на месте.
А белые грибы в том лесу растут по-прежнему.
Я проверяю каждый год.
Я сажусь на крыльце дома Славы Мангаева – сына Хусаинки, ставлю перед собой ведро и чищу белые.
Да их и чистить-то по большому счету незачем.
Боровик к боровику – без червоточинки.
Чистейшие грибы.
Не знаю, растут ли где-то еще такие.
Отчим
Мой отчим Иосиф Троецкий был человеком с большими причудами.
У него, как говорят сегодня, сносило крышу. Когда он не пил, он так же, запоем, читал книги, знал и пересказывал наизусть лучшие фильмы, был отменным грибником, соперничая по этой части лишь с одним мужиком в нашей деревне – человеком с выразительной фамилией Лупейкин. И не менее выразительным именем Адольф.
Нетрудно догадаться, какие клички давали в нашей деревне Лупейкину.
Еще мой отчим обладал удивительной способностью. Он не боялся собак. Взглядом останавливал самую злобную. И собаки как бы признавали его за вожака своей стаи. Отчим, особенно когда был трезвым, обещал научить меня умению не бояться собак. Но все ему было как-то недосуг.
Теперь, вспоминая его, я думаю о том, что Иосифу не хватало в жизни радости. А кому ее тогда хватало?
Однажды Иосиф стал позиционировать себя охотником.
Ближе к вечеру он опоясывался патронташем, перекидывал через плечо двустволку – очередной дробосрал, который он выменивал на пару бутылок водки, а на голову водружал шляпу с узкими полями и перышком. Я не знаю, откуда в нашей деревне могла взяться шляпа тирольского стрелка.
В таком виде он шел на заболоченную марь, расположенную между берегом реки и сопкой, на которой раскинулась наша деревенька. Прямо за домом Мангаевых. Там он сооружал засидку в камышах. Мама посылала меня звать отчима на ужин. Я возвращался один.
– Ну, что? – спрашивала мама. – Сидит?
– Сидит, – отвечал я.
– Комары жрут?
– Жрут!
– А что говорит?
– Говорит, что он какой-то Тартарен из какой-то Тарасконы.
Мама хохотала.
Она давала читать Иосифу книги больших писателей. С мировыми именами. Мама повышала начитанность своего нового мужа.
