пришедший из тайги, нас нисколько не напугал. Мы были готовы принять его, даже беглого. Мы сами были внуками беглых зэков. Только тогда они назывались по-другому – каторжниками. Или по-партийному – каторжанами.
Мальчишки пошли в тайгу за диким луком, растущим по весне в расщелинах каменных полок амурских скал, и обнаружили страшного, почерневшего человека. Он повесился на лиственнице, такой же корявой и старой, каким был сам. Лиственница зацепилась корнями почти на самом обрыве каменного утеса, известного в нашей деревне под названием Шпиль.
В округе все знали корявую лиственницу. По набитой тропке сюда приходили влюбленные парочки, мы, пацанва, забивали здесь свои бескомпромиссные «стрелки» и отливали из свинца свои первые кастеты. «Встретимся на Шпиле, у лиственницы» – пароль моего детства.
Человека сняли с дерева, положили на телегу и привезли в деревню.
– Мама, – спросил я, – это тот старик, который приходил к нам за пирогами?
Мама, не отрывая взгляда от свернувшейся змеей в углу телеги веревки, строго ответила:
– Нет! Это другой человек. Тот старик сел на пароход и уплыл. Я помогла ему. Он обязательно вернется на родину. Пойдем отсюда.
Краем глаза, уходя, я увидел, как с человека сдернули одеяло. Он лежал лицом вниз, голый по пояс. Его спину украшала уродливая, фиолетового цвета, татуировка. На шее висел крестик.
Но ведь они все там делали себе наколки?
Они там все уверовали в Бога?
Я заплакал.
Мама не утешала меня.
Она даже не вытирала мне слезы.
Так я и стою, у обочины той дороги, по которой зэк убегает в тайгу. Я очень хочу, чтобы он обернулся. Мне нужно зачем-то запомнить его лицо. Но старик не оборачивается. Он бежит и на ходу давится мамиными пирогами.
Я никогда не узнаю, за что он просил у нас прощения.
Матрена
Мою бабушку Матрену Максимовну и отчима Иосифа примиряли только грибы. Сама бабка в лес не ходила, а Иосиф грибы таскал домой ведрами. Часто использовал майку вместо корзины. Для того, чтобы и туда набрать пузатеньких боровиков. Просто завязывал узлом лямки, и получалась кошелка.
Отчим знал самые заветные поляны в тайге вокруг деревни. Все, кто пытался вычислить его тайные плантации, очень скоро теряли следопыта из виду. А когда возвращались к общему месту сбора, Иосиф уже спал под кустом, прикрыв глаза капроновой шляпой в сеточку. Рядом стояла полная корзина. И майка в придачу. Причем – особый шик – одних шляпок!
Они садились вдвоем с Матреной на крыльце, бок о бок, ставили перед собой тазик и ведро. И грибы чистили. Да и что там их было чистить! Белый гриб червивым не бывает. Одно удовольствие.
Они сидели и мирно беседовали. Казалось, что в нашей семье наконец-то воцарился мир. Но это только казалось.
Отчим Иосиф взглядом останавливал злобных собак.
Бабка Матрена взглядом останавливала
