и импортного, заказанного им заранее, сервиза, купленного у военнослужащих, недавно прикативших из Германии .
– Так дашь деньги или мы ждать будем, пока ты вспомнишь, где спрятал свой капитал, – указывая приёмщику пальцем на тяжеловесный сейф, гаркнул Цезарь, проявляя инициативу в разговоре, щеголяя дырами на локтях футболки и вытянутыми коленями трикотажных, спортивных штанов.
– Лучше бы в футбольную команду записались или дома строили. Вон силы у вас сколько… – приёмщик оценивающе окинул придирчивым взглядом двух головорезов. – Больше было бы от вас пользы обществу, но теперь уже поздно вспоминать потерянные медали. Вот двести рублей и баста, – с раздражением изрёк приемщик, забирая часть вещей, доставая из внутреннего кармана твидового пиджака купюры на данную сумму.
– Где остальные, говори? – удивляясь несговорчивости раздосадованного директора, сцедил сквозь зубы Костыль, намереваясь перевернуть всё верх дном в ломбарде, чтобы отыскать деньги, нужные им для поездки в город-курорт международного значения – Сочи.
– Забыл, что потратил на покупку кроватки для будущего ребёнка, – признался от нажима директор, вспоминая, что недавно приобрёл детские принадлежности с расчетом на будущее поколение.
– Ты что бедняк или курица безмозглая? Зачем мы с тобой дело имеем? – стали попеременно спрашивать двойники, вкладывая в свой словарный запас максимум энергии и энтузиазма.
– Ну хорошо, – порывшись в другом кармане пиджака, доставая пять купюр по десять рублей, вспылил изворотливый Кредо-Штильман, передавая деньги ворам, незаметно придвигая к себе все остальные вещи, разложенные в хаотичном порядке на узком, отполированном годами, прилавке.
– Не лепи горбатого, – возмутился Костыль, вспоминая, как сам давал ложные показания на допросах, обманывая следователя, когда его допрашивали в качестве подозреваемого в убийстве воспитательницы интерната..
– Он опять липозает и собирается липонуть нас, – Цезарь добавил чуть слышно на жаргоне, хрипло покашливая, догадываясь, что приёмщик обманывает и намерен обворовать их.
– Можете проверить ничего больше не найдёте. Всё уже выгребли, гангстеры.
– Значит так, будешь должен, – парировал Костыль с угрозой.
– Нет, лучше возьмём и отнесём сестре то, что не успели продать. Пусть сама промышляет, – вынес постановление чёрствый, от охватившей его жадности, Цезарь, хватая красивые, кожаные, импортные босоножки на танкетке из общей кучи и запихивая к себе назад в опустошенный баул.
– Где ты её сейчас найдешь? – разозлился Костыль, уставясь на двойника как в зеркальное отражение.
– Всё уходите… Конец. Мне надо пересчитать и разложить вещи с прилавка на витрину, – по-деловому проговорил запасливый Кредо-Штильман, вступивший в сговор с отпетыми рецидивистами, по которым тюрьма давно плакала, ставя прилавок на место, разбирая с неохотой и дрожью
