который стоял около Анирадхи.
Матвей медленно повернулся и подошёл ко второму уже открытому окну. Он вглядывался через площадь в храм Падманабхасвами. Его промежуточная цель достигнута.
К дому Абхишека подъезжала кавалькада. На первой колеснице ехал сам Мансур с белым сахибом, держащим на руках лиса, чья роскошная рыжая шкура блистала золотом под лучами заходящего солнца. Так они и пошли в дом, медленно и с достоинством ступая по ступеням, впереди хозяин, за ним белый сахиб, а между ними, как мостик, лис.
Вслед за хозяйской каретой подъезжали карета белого сахиба с его служанкой, которая, кланяясь, соблюдая должную дистанцию, шла за сахибом.
Из третей коляски слуги, которые сопровождали Абхишека в поездке с утра, вынесли на носилках юношу, который больше походил на скелет, обтянутый землистой кожей, где ту можно было увидеть, из-под ветхой, изношенной одежды, когда-то знававшей лучшие времена.
Управляющий домом, когда он вошёл, вызванный ближайшим доверенным слугой, а по сути – телохранителем Мансура, увидел следующую картину.
Мансур оторвал взгляд от бумаги, которую только что подписал. Уставившись на робко кланяющегося управляющего, он поднял свою мощную руку и потёр затылок, – управляющему показалось, что при этом коснулся лапы лиса, разместившегося на руках сахиба, стоящего за креслом хозяина, – после этого сказал:
– Вот, это распоряжение на пять дней! Эти пять дней меня будет лечить Сесил Черчилль и все его указания по дому и другие распоряжения выполнять как мои. Ко мне разместить привезённого Анирадха Чопра, повторяю – в моей комнате. Если сахибу понадобится, то и слугам бросить циновки на пол в углу моей спальни.
Возвысив голос, Мансур приказал:
– Лаксман! Ты ещё здесь? Быстро приготовить моё ложе и циновки для Анирадха и слуг! Анирадха осторожно обмыть и выбросить его старую ветошь, которую он называет одеждой. Подбери из моих запасов замену.
– «Что случилось»? – вслед за этим вопросом самому себе послышалось шарканье подошв и шорох одежды. – «Лучше исполнять, сумасброд известный»!
– «Мансур никогда не допускал посторонних в свою спальню. Тем более каких-то оборванцев», – но приученный к злобному нраву своего молодого, но раннего по хищной хватке к возможной наживе и абсолютно не имеющего жалости к слабым, ставшим его жертвами, старый Лаксман, когда-то растивший этого наследника, помнящего ребёнком и умершего четыре года назад главу рода, привык подчиняться без вопросов.
Слуги быстро приготовили комнату, обмыли и перенесли туда посвежевшего Анирадха, прикрыв того дхоти и рядом положив шервани старого хозяина.
Матвей, встав в стороне, у двери, наблюдал, как разместили Мансура, а рядом, в ногах кровати у того, разместили на циновке отмытого Чопра, положив сбоку поношенную, но добротную одежду из старых запасов. Внедрение матриц прошло успешно. Более
