Его веки медленно приподнялись и взгляд из глубины бездны «расплавленного золота» проникал всё глубже в Матвея.
Как мне сказал глава «Дома Гилир», если я буду жив и сохраню твою жизнь и работоспособность, то я – Гилир.
Матвею всё стало понятно. Он слегка сжал хрупкую руку… Гилира и дальше они сидели молча. Им было о чём помолчать.
***
На следующий день, в полдень, прохожие и зеваки около гостиницы были привлечены приятной картиной активности молодой, прилично одетой в стиле, точно указывающем на её принадлежность к – вайшьи, девушки. Несколько зевак, даже задержались около гостиницы, чтобы наблюдать за деятельностью привлекательной девицы, которая вначале энергично, мелодичным, звонким голоском выкрикивала коляску, затем уверенно и строго отбирала из ринувшихся к ней трёх извозчиков самую лучшую, которую тут же забраковала и, махнув рукой, остановила проезжающую лакированную, на рессорах и дутышах шин. Но на этом её деятельность не остановилась. Она с самым серьёзным видом полновластной хозяйки что-то выговаривала извозчику, пока тот несколько раз не поклонившись, бросился на своё место, и его коляска встала так, как она требовала, то есть – точно напротив входа.
Через некоторое время, недолгое, она возникла в проходе, идя перед сахибом, довольно моложавого вида белым господином в белом костюме, неся двумя руками саквояж. Знатоки сразу определили, что саквояж вполне подходит под вид, с которыми ходят доктора англичан. Но зрелище впечатлило не этим. Удивило зевак то, что сахиб нёс на руках огромного – лиса. Голова лиса лежала на плече сахиба, по-видимому свеже отмытая шерсть сверкала рыжим золотом под солнцем, а чёрный мех лап опирался на плечи сахиба вверху и поддерживающую руку внизу, ничуть не сгибающегося под ношей, а даже вроде бы её и не отмечающего вес ноши, юным сахибом.
Почему юного? Когда девушка, положив саквояж села впереди, сахиб устроил на сиденье, около саквояжа, лиса, использовав саквояж, для удобства головы зверя, а сам выпрямился на заднем диване коляски, открыв всем любопытствующим своё юное, безусое лицо с румянцем на щеках и короткостриженные светло-золотистые волосы, почти армейской причёски из-под краёв пробкового шлема.
Коляска, уже не привлекая ничьего внимания, подкатила к дому Абхишека. Ай, за время поездки, наняла её хозяина на неделю обслуживания и только её сахиба. На этот раз выдрессированный ею извозчик остановил коляску точно напротив входа и повторилась процессия: впереди Ай с саквояжем, за ней Матвей с лисом на руках.
– Хозяин, к тебе какой-то белый сопровождаемый дочерью Ашварья. – Затем помявшись, управляющий доложил. – Странный какой-то англичанин, лиса на руках таскает.
– Впусти. И веди сюда. – Поморщившись, приказал Мансур.
Мансур уже и забыл об этой пигалице. Да, ему сообщили наблюдатели, что та выжила, но что
