дверь, оказавшись в огромном светлом зале, украшенном колоннами и статуями. Этот зал был уютным, естественных цветов, с лепниной и канделябрами на стенах. Запущенность Олимпа тянулась от самого низа, но до самой вершины еще дошла. «Значит еще не все потеряно. Вот если бы я застала здесь, покрытых пылью богов…» подумала Аид и присоединилась к беседе.
– Братцы. Все думаете, что в других мирах? – спросила Аид. Ее мягкие, изящные черты лица, придавали обаяния, даже ехидной улыбке.
– Аид сестрица, мы давно тебя ждем, – радостно воскликнул Зевс.
– Вы давно меня ждете, потому что у меня буквально море работы. А у вас видимо море времени на философию.
– Ее до сих пор задевает, что она единственная женщина среди третьего поколения богов, – добродушно усмехнулся Посейдон
– Ты так редко к нам заходишь. Нам тебя не хватает, – (Зевс).
Аид смотрела на братьев. Ее серо-синие глаза, отличались от других не только цветом, казалось, у них есть глубина, и эта глубина смотрела на них. Очаровательная и одновременно пугающая глубина.
– Давайте начнем, – заявил Деметрий, входя в зал.
Деметрий, был телосложения свойственного его семье, в хитоне песочного цвета, с узорами темно-зелёного цвета. Карими, выразительными глазами, каштановыми, чуть волнистыми волосами. Кисть правой руки огибала золотая ветвь. Большую часть времени, на его широком лице была улыбка.
Следом за ним вошли Кронос и Гестий. Гестий самый тяжело характерный и самовольный бог, редко приходящий на семейные встречи, впрочем, как и Аид. Его одеяние темно-красное, почти черное. Волосы смоляного цвета, заложенные назад. Небольшая щетина на лице, дополняла вечно ехидную улыбку, приподнятую с левой стороны, и коварные голубые глаза, с зачастую ироничным взглядом. Парой мимика Гестия и Аида, были точной копией друг друга. Сие зрелище периодически раздражало остальных, ведь эта копия возникала обычно, в случае полной правоты выразителя. И если, правота Аида была уместна и терпима, ибо редкостна из-за частого отсутствия на семейных конгрессах, то правота Гестия принималась с большим трудом. Главным фактором отрицания являлся, его чрезвычайно несносный характер.
– Аид, бледно выглядишь. Хорошо, но бледно, – сказал Гестий, упав в кресло, сверля Аида пристальным взглядом.
– Загорать сейчас некогда.
Гестий хмыкнул ей в ответ.
– Как, наполненный до отказа цинизмом бог, умудряется быть хранителем очага и владыкой огня, – спросила Аид, выражая искреннее удивление.
– Именно за это, я люблю тебя больше всех, – самодовольно улыбаясь, ответил Гестий.
– За оскорбления? – с наигранным удивлением спросила Аид.
– За правду, – поменяв тон на более серьезный, ответил Гестий.
Аид понимающе покивала головой ему в ответ.
– И правда,
