о «благодетелях».
В Новгороде становится особенно очевидной смехотворность писаний европейских путешественников прошлых веков, дружно «хоронивших» Россию и её народ. Теперь этих визитёров давно нет, а Новгород остаётся, цветёт и пахнет на зависть «западным партнёрам».
О семье
Три аспекта особенно поражают в новгородских храмах и монастырях.
Primo — сложность их «биографий». Одной из самых удивительных в этом смысле можно считать церковь Андрея Стратилата, находящуюся в Детинце. По сути, это — расширенный придел другого храма, построенный на месте его винтовой лестницы. И такое бывает.
Церковь Андрея Стратилата (XV век).
Другие церкви превращались в жилые дома, спортивные школы, склады. Сегодня им постепенно возвращается первоначальное назначение. Здесь же хочется добавить и другое. Древние церкви, как любые другие живые организмы, переживают на протяжении своей жизни многочисленные добавления и потери. Иногда их сочетание приводит к совершенно монструозным образованиям, фантастическим смешениям врождённых и приобретённых черт, представляющим головоломку для искусствоведов.
Поэтому реставраторы, и вообще все, кто работает с произведениями искусства, должны давать своеобразную клятву Гиппократа: «Не навреди!» Как говорили мудрые римляне, primum non nocere4.
Secundo, — продуманность вплоть до мельчайших деталей, что отмечается почти всеми, кто изучал новгородскую архитектуру. Например, археолог и историк архитектуры М. К. Каргер писал про церковь Фёдора Стратилата: это «законченное, глубоко продуманное художественное произведение». Поэтому впечатление «тяпляпистости», которое может возникнуть при взгляде на местные храмы, остаётся лишь первым впечатлением, исчезающим при дальнейшем знакомстве с новгородской архитектурой.
И третье — «монолитность», узнаваемость стиля архитектуры Великого Новгорода и уверенная последовательность его развития. При этом надо учесть, что храмы строились на фоне непрекращающихся войн, усобиц, пожаров, эпидемий, ересей, — крайне редко «бысть тишина в Рустеи земли»5. Именно названные катастрофы часто были поводами для строительства. И потому — как это ни цинично прозвучит — способствовали развитию художественной жизни.
Искусство — искусством, бедствия — бедствиями.
Любая частность конструкции, любой орнаментальный мотив сохранялся в общей «копилке», и затем развивался и использовался зодчими. На многих церквях можно проследить развитие того или иного элемента декора, композиционного приёма.
Это — очень преемственная архитектура.
Вл. В. Седов писал, что в Новгороде «последующие памятники оглядывались на предыдущие, а одновременные „перекликались“ друг с другом, создавая атмосферу особой
Прежде всего – не вредить (лат).
Одних только крупных пожаров («с бурею и вихрем, по воде огонь хожаше и много людии истопи в Волхове») с XI по начало XVIII века было в Новгороде более сотни!
