во мраке тьмы,
И дней погибели своей
Любви, не знающей огней?
И где искать его отныне,
Коль свет забрал его в верха?
Неужто там, где чувство жизни,
Ту зарождало завсегда?..
Ангел:
Снова смотрит на сидящих людей на в зале. И чтобы не смущать никого из зрителей, в зале должен быть свой человек, на которого в первом ряду обратит своё внимание, исполняющий роль ангела.
Свой променяв на тьму талант,
На блеск несносный-бриллиант —
Чего добился в сути ты?
И где отныне тот беспечный
Огонь любви, скажи сердечный?
Куда исчез его накал,
И триумфальный пьедестал, —
Куда ты дел, о вековечно,
О склонный к мукам, ты скажи?
Святой дух:
Обращаясь очевидно к Богу, демонстративно устремляя взор ввысь. Потому как связь с единством, Богом устанавливается, когда человек и дух в гармонии:
О думы властный ореол!
Уж сколько лет твои почтения
Века, сживая, не обрёл,
Терпев во свете огорчения…
Двуликий этюд потому как он являлся вопросом и повествованием одновременно:
Ты слышал сын как лепетая,
Речей блаженных провещал:
О непреложном чувстве рая, –
Извечном облике начал?
Как безустанно восхищая,
Песнь возвышал вослед любви,
Чью созидал, миг созерцая,
Уверив чувству вопреки?..
Ангел: (Подразумевая человека)
И снова он! Ты всё о нём,
А о себе, скажи, изволишь
Хоть вспомнить изредка, отнюдь?
Иль будешь снова, докучая
Свод содрогать прелюд?
Снова обращаясь к залу:
Доколе мигу, чьи мучения
Нас заставляли погибать!
И сердцу не сыскать забвения
И чести более просвещать!
Обращаясь к духу:
О мук вобравший, Святый Дух!
Не возбранишь со мною лиру
И разжигая пылом миру
Ты отыграть, пролив любви?
«О боже мой, – подумав про себя… —
О чем я говорю?
И быть кому,
О чем внемлю…
(Обращая взор на сидящих моряков, занимающихся своим делом; они должны веселится, обсуждать какие-то проблемы, делать вид, что работают)
Они ведь, в роскоши купавшись,
О чувстве разве вспоминали?
О том волнующем порой
И безустанно заводной
Той силе жизни беспристрастной,
Чью не сыскать на поле красном…
