своих боевых товарищей. В его поведении с друзьями было что-то детское, доброе, искреннее. Однако в боевой обстановке он становился сильным, смелым, отважным. За это его и любили однополчане. И вот он здесь вместе с бандитом, и издевается над своим бывшим другом.
«Что случилось? – размышлял Николай. – Почему они оказались по разную сторону баррикад? Неужели комбат действительно прав? Не может быть! Не хочу этому верить. Старшина не может быть предателем. Что-то здесь не так. А что? узнаю позже, если останусь в живых».
– Иван, неси утюг, – прервал размышления Николая бритоголовый. – Сейчас мы проверим – толстая ли у него шкура?
«Вот сволочь, – зло подумал капитан, – такая рожа приснится и концы отдашь! Ну ничего, ты у меня еще попляшешь «красавчик»: смеется хорошо тот, кто смеется последним». – И Николай зло посмотрел на своего палача.
Тем временем Иван послушно принес утюг, включил его в сеть и внимательно посмотрел на своего бывшего друга. По всему было видно, что он не ожидал такого поворота событий, и ему было искренне жаль своего кровника. И хотя в его глазах было заметно смятение чувств, тем не менее он беспрекословно подчинялся бандиту. «Видимо, сильно погряз в бандитском болоте, – с горечью подумал Николай. – Но по глазам вижу – поможет мне, надо лишь вырвать его из преступной клоаки».
В этот момент бритоголовый встал, взял из рук Ивана раскаленный утюг и подошел к капитану. Вид у него был настолько свирепый, что у Николая заныло под ложечкой.
– Будешь признаваться, ворюга, или нет? Где деньги? Куда ты их дел? Где спрятал? Отвечай или я сожгу всю твою паршивую шкуру.
«Ах, вот в чем дело. Теперь понятно: надо всего лишь указать то место, где я спрятал деньги, ловко отобранных у грабителей, ограбивших банк. На-ка выкуси! Мечтать не вредно, бандитская твоя рожа! Не дорос еще, рылом не вышел, чтобы расколоть асанца». – И капитан с презрением посмотрел в глаза бандита. В этом взгляде было столько ненависти, столько презрения, что бритоголовый не выдержал, отвернулся и поспешно поставил раскаленный утюг на колени своей жертвы. От нестерпимой боли Николай взвыл и стал материть своего палача на чем свет стоит. Иван отвернулся.
– Где деньги? – неустанно повторял бритоголовый. – Не скажешь, поджарю живьем. – И в подтверждение своих слов он взял утюг и переставил его на грудь капитана. Комната наполнилась запахом паленого мяса. Сидоров поднялся, подошел к окну и открыл форточку.
– Что ты делаешь, недоносок! Выдать нас хочешь? Закрой немедленно, – сдавленным голосом прошипел бандит.
Иван, вздрогнув от злого окрика, зло посмотрел на своего обидчика, но тем не менее, ничего не сказав, послушно закрыл форточку и вернулся на место.
– Убери утюг, гадина! – зарычал Николай. – Больно же, будь ты, скотина, человеком. Не знаю я, где ваши грёбаные деньги, а если бы и знал, то такому дерьму, как ты, ни за что бы не сказал.
– Скажешь, скажешь, сучара! Иначе я тебя хорошо
