а мы были всего лишь студентами. Нам нелегко было найти спонсоров. – Он помолчал, глубоко вздохнул. – Проводники, которых мы наняли, отказались идти дальше, и поэтому нам потребовалось гораздо больше времени, чем мы ожидали, чтобы добраться до места, где мы разбили первый базовый лагерь. Прогноз погоды предвещал бурю, но мы изучили снимки и карты и пришли к выводу, что у нас есть еще, по крайней мере, двадцать часов до ее начала. Но потом, когда мы уже разбили второй лагерь на высоте двадцать шесть тысяч футов, мы решили, что сможем подняться на вершину, если выйдем немедленно. Скажите мне, как мы могли тогда отступить? Мы даже не подумали о том, чтобы сдаться, и продолжили восхождение.
– Та звезда становится все ярче, – сказал Капитан, снова глядя вверх.
– Конечно. Небо становится темнее, – отмахнулся Фань.
– Мне кажется, причина не в этом, – заметил Капитан. – Но продолжайте.
– Вероятно, вы знаете, что произошло дальше: когда разразилась буря, мы находились около так называемой китайской лестницы, второго участка подъема по вертикальной стене горы на высоте двадцать восемь с половиной тысяч футов. До вершины было почти рукой подать, и не считая цепочки облаков, выплывающих с другой стороны пика, небо все еще оставалось идеально голубым. Я до сих пор ясно помню, как подумал, что пик Эвереста похож на лезвие ножа, вспоровшего небо, и теперь из раны хлещет светлая кровь. – Это воспоминание заставило Фаня помолчать, потом он продолжил рассказ: – Всего через несколько секунд всякая видимость пропала; буря обрушилась на нас с ясного неба, подняла тучи снега. Все окутала непроницаемая белизна, не уступающая непроглядному мраку. У меня на мгновение остановилось сердце, я почувствовал, как остальных четырех членов моей группы сдувает со скалы. Они висели на моей веревке, а я держался только на своем ледорубе, воткнутом в трещину в стене. Он просто мог не выдержать веса пятерых человек. Я действовал инстинктивно: перерезал ремень скобы, удерживающей веревку. Я позволил им упасть. – Он заколебался, с трудом сглотнул. – Останки двух из них до сих пор не нашли.
– Значит, погибли четверо, а не все пятеро, – сухо заметил Капитан.
– Да, я поступил в соответствии с правилами безопасности альпинистов. Но все равно, я до сих пор несу этот крест. – Фань снова замолчал, на этот раз его отвлекли не воспоминания, а нечто другое. – Вы правы. В этой звезде есть что-то странное. Она явно становится все ярче.
– Не важно, – сказал Капитан. – Ваше нынешнее… – он сделал паузу, поджал губы, – …скажем так – «состояние» имеет отношение к тому, что произошло тогда?
– Нужно ли мне говорить об этом? Вы должны помнить всеобщее порицание и убийственное презрение, которые обрушили на меня тогда средства информации, – напомнил ему Фань. – Они говорили, что я поступил безответственно, что я трусливый эгоист, что я пожертвовал своими четырьмя спутниками ради спасения собственной жизни. – Он явно до сих пор страдал. – Я решил, что смогу хотя бы избавить себя от этого последнего обвинения, поэтому надел снаряжение альпиниста и очки. Приготовившись, я пошел в
