выпить за Новый год не в ожидании новых побед над врагами и достижений на трудовом фронте, а просто так – за счастливый год. Она сказала:
– Выпьем, дорогие мои, за простое человеческое счастье в новом году, чтобы год был счастливее прежних, чтобы без врагов и ненависти, чтобы побольше любви и терпимости, чтобы, чтобы…
Она вдруг осеклась, задохнулась, как бывает от комка в горле, и… расплакалась по-детски. Это было неожиданно и трогательно, это было огорчительно, но Иван и Ольга догадались, в чем причина, а Семен в полном недоумении всполошился, побежал на кухню за водой – он не знал того, что знали Иван и Ольга. Ольга начала успокаивать подругу, увела ее в другую комнату… Иван громко сказал им вслед: «Девочки, мы с Семой пойдем прогуляться, а вы чай с пирогом приготовьте». И добавил тихо для Семена: «Пойдем, друг, протрезвиться на морозце. Без нас Соня скорее успокоится – нервы…»
Иван и Семен вышли на улицу. Было тихо, безветренно, нехолодно – легкий морозец чуть выше нуля градусов… Падал негустой мокрый снежок, и его струйки красиво высвечивались под редкими фонарями, а потом таяли, едва достигнув мостовой. Свежо и легко дышалось…
– Где твой любимый шофер Василий? – спросил Семен.
– Отпустил его до утра, пусть отдохнет, немолодой уже… Хороший мужик Василий Петрович, из первых чекистов.
– А мой шофер Коля ушел работать в НКВД. Толковый парень, там у него перспектива роста, я не возражал, написал ему отличную характеристику.
– Все они там толковыми становятся… А Василий ушел из органов, с молодой порослью чекистов тягаться не захотел.
– Чем же молодые чекисты от старых отличаются?
– Ох, какой сложный вопрос ты задал, Семен. Не знаю… Думаю, для старых революция, интернационал были совсем рядом, им и служили, других авторитетов не признавали. А для молодых это всё уже далекая история, а начальство рядом…
– Ответ твой, Ваня, еще сложнее. Я так думаю, что у каждого поколения чекистов свои задачи и методы, которые временем диктуются. В этом и разница…
Иван неопределенно отмахнулся, взял Семена под руку и ускорил шаг. Они молча прошли по улице Ракова до сквера Лассаля, что между Русским музеем и зданием бывшего Дворянского собрания, закружили вокруг по хрустящему под ногами снегу. Иван подставил ладонь под падающие мокрые снежинки, растер влажной рукой лицо, заговорил приглушенно, безадресно, словно в пустое пространство…
– Хочу поделиться важным… Это непраздничное, за столом неуместное… Устал я от партийной работы, вспомнил свою рабочую юность на уральском заводе, хочу уйти на живое дело, для живых людей полезное. Я ведь слесарем был неплохим, да и в организации производства кое-что понимаю. Вот старые друзья приглашают в Сибирь, в Красноярский край, на новый машиностроительный завод, где толковых людей не хватает, предлагают должность начальника цеха. Думаю согласиться…
– Ты в своем уме, Ваня? – озабоченно вскрикнул Семен, мгновенно протрезвевший, – с должности секретаря райкома в начальники цеха… Да это же вроде ссылки за плохую работу. Ты, что ли, не справляешься со своей работой? Где здесь логика?
– Да не кричи ты… – Иван взял Семена
