момент меня переклинило. В том смысле, что в мозгу, как фонарь, зажглась мысль, которая потащила меня в свои дебри.
Вот сидит напротив меня среднестатистическая женщина, вываливает на стол свои проблемы, жалуется, хвалится, радуется, но чаще жалуется и, конечно же, оправдывается. Я задаю ковырятельные вопросы, пытаясь добраться до ее сущности.
Она отвечает, причем правду, тут же пугается правды и снова оправдывается! Как актриса, которая посреди спектакля вдруг вышла из роли, но собралась с силами и вернулась в сценический образ. Она же не может допустить, чтобы зритель, как и Станиславский, заорали на весь зал: «Не верю!» Подруга моя, к слову, сейчас играет роль вечной жертвы, а ответив на мой каверзный вопрос откровенно, фактически расписалась в том, что именно она творец своих проблем! В этот момент она едва не лишилась своей пожизненной роли, чуть не осталась без оваций жалости, без внимания. А теперь она может и дальше страдать, рыдать, ругаться и получит от людей скидочку, услышав в спину: «Ей можно, у нее тяжелая жизнь, она несчастная, она жертва!»
Все мы заложники некоего образа, вольные или невольные, но я больше склоняюсь к тому, что все же вольные. А у некоторых этих образов целый комод.
Вот еще один пример, более простой и понятный. Наши обворожительные и великолепные drag queens.
Можно сколько угодно признавать, что они великолепные актеры, но это не меняет дела. Они играют роль, и в ней им комфортно, уютно и просторно. Они могут творить в этом образе все, что захотят (в рамках приличия, конечно). Все, чего они не могут позволить себе сделать в обычной, будничной жизни. Подобные роли затягивают, овладевают, раскрепощают. Платье, парик, макияж, действуют как крем Азазелло. Раскрывают способности, о которых человек мог и не подозревать. И практически любое действие, совершенное в этом образе, снимает с его личности ответственность.
«Это был не я, это образ, такова моя роль!» А где же тогда мы настоящие, какие мы на самом деле, без всей этой шелухи? Когда можно верить нашим горестным слезам и добродушной улыбке? Можно ли считать все эти наши роли элементарным притворством, лукавством, желанием спрятать свое естество, свои комплексы, страхи? Или все же это норма человеческой жизни?
В тот вечер, когда мы сидели с подругой, мне безумно хотелось правды, откровения и с ее стороны, и со своей. Без всех этих оправданий, неосознанных виляний, ненужных стеснений и бестолковых страхов быть непонятым. Хотелось услышать: «Да, я дура! И во всех своих бедах виновата сама!»
И ведь самой стало бы легче жить. Правда, без бонуса в виде жалости со стороны.
Однако… Был ли я действительно к этому готов? Уверен ли я, что смогу и сам покончить с ролью, которую играю, уйти со сцены, завершить этот спектакль?
Не знаю… Или все же нет, хоть и стараюсь, как мне кажется, не играть затяжных ролей… А может, это и есть моя роль, которая дает мне постоянное право на мои личные ошибки.
С любовью, всегда ваш Гор Душа!
Мне
