осушил еще один бокал и затанцевал перед Вилле, крутя бедрами.
Музыка стала тише, теперь она шелестела. Пожилой издатель Давид Сюльван схватил Рейдара за локоть и просипел что-то с потным счастливым лицом.
– Что?
– Сегодня еще состязаний не было, – повторил Давид.
– Стреляем, боремся?..
– Стреляем! – завопили сразу несколько гостей.
– Тащите пушку и пару бутылок шампанского, – улыбаясь, велел Рейдар.
Вернулся ритмичный гул, и остаток разговора потонул в грохоте музыки. Рейдар снял со стены картину и понес в прихожую. Его собственный портрет, написанный Петером Далем.
– Мне нравится эта картина. – Вероника хотела остановить его.
Рейдар стряхнул ее руку с плеча. Почти все гости повалили следом за ним в холодный парк. Свежий снежок, легко кружась, ровным слоем ложился на землю. Снежинки плясали на фоне черного неба.
Рейдар, по колено в снегу, подобрался к яблоне и повесил портрет на заснеженную ветку. Следом за ним пробирался Вилле Страндберг с сигнальным факелом, прихваченным из коробки в чулане. Вилле снял пластиковый чехол и потянул за шнур. Грохнуло, полетели искры, и факел разгорелся. Вилле со смехом махнул рукой и воткнул его в снег под деревом. Белый огонь осветил ствол и голые ветки.
Теперь всем стал виден портрет Рейдара с серебряным пером в руках.
Переводчик Берселиус, как оказалось, захватил с собой три бутылки шампанского, а Давид Сюльван с улыбкой показал всем старый “кольт” Рейдара.
– Не смешно, – еле слышно сказала Вероника.
Давид с “кольтом” в руках встал рядом с Рейдаром.
Сунул шесть пуль в барабан, крутнул.
Вилле Страндберг так и не надел рубашку, но он был пьян и потому не мерз.
– Попадешь – можешь выбрать любую лошадь из конюшни, – буркнул Рейдар и взял у Давида револьвер.
– Пожалуйста, будь осторожен, – попросила Вероника.
Рейдар сделал шаг в сторону, прицелился, выпрямив руку, но не попал. Эхо выстрела загрохотало между строениями.
Гости вежливо захлопали, словно Рейдар играл в гольф.
– Моя очередь, – рассмеялся Давид.
Вероника, дрожа, стояла в снегу. Ее ноги горели от холода – она вышла в тонких туфельках.
– Я очень люблю этот портрет, – снова сказала она.
– Я тоже, – ответил Рейдар и выстрелил еще раз.
Пуля ударила в верхний угол полотна. Поднялось облачко пыли, позолоченная рама слегка треснула и покосилась.
Давид, фыркнув, взял у Рейдара револьвер, взмахнул рукой, упал, пальнул в небо и еще раз – когда пытался вылезти из снега.
Кто-то захлопал, остальные закричали “ура!” и захохотали.
Рейдар забрал у друга револьвер и счистил с него снег, проговорив:
– Последний выстрел решит все.
Вероника подошла к нему, поцеловала в губы.
– Как
