не спрашивала. Ему самому надо было оказывать помощь. Рубашка – в клочья, всё тело в синяках и ссадинах.
– Доктор, у неё должен быть ребёночек, – проговорил он непослушным ртом.
Та ничего не ответила.
Ему не позволили следовать за носилками, а самого повели под руки. Отдавшись во власть медсестры, обработавшей и перевязавшей ему раны, он увидел через окно сплошные всполохи фар.
Капитан остался теперь совсем-совсем один, наедине со своими мыслями и катером. Он никак не мог предположить, что красивая звезда, которую он заметил утром и по началу принял за сверхновую, совершенно неожиданным и драматическим образом положит конец его долгожданному путешествию, большими трудами подготовленному, так хорошо начавшемуся.
Когда он увидал звезду, воссиявшую средь бела дня, поднял на ноги всех, решив, что счастливые путешественники стали свидетелями редчайшего события – вспышки близкой сверхновой. Такое в нашей Галактике последний раз, насколько он знал, отмечалось Кеплером в 1604 году. А сверхновая 1054 года, по хроникам китайских и японских астрологов, наблюдалась днём более двадцати суток, и как теперь выяснилось, породила знаменитую Крабовидную туманность. Своим спутникам, восхищённым необычным зрелищем, он посоветовал не оставаться долго вне защиты металлического корпуса, поскольку взорвавшаяся звезда должна была обильно поливать поверхность Земли ультрафиолетовыми лучами.
Капитан связался по радио с другими судами и с пограничниками, сообщив о необычном наблюдении. Все уставились на небо. Только когда небесная гостья вдруг быстро помутнела и расплылась в яркое пятнышко, повела себя не так, как подобает уважающим себя сверхновым, капитан заподозрил свою ошибку. Сообщения по радио внесли трагическую ясность. Он никак не мог поверить в случившееся, ощущал себя точно во сне. Радужные планы в одночасье рухнули. Друзья – у кого дети, у кого родители – заторопились домой. Пришлось пристать к берегу. Короткие сборы… расставание…
И вот он один. Катер мерно покачивался на волнах в паре сотен метров от берега, стоя на якорях. С горькой грустью светили береговые огни, выхватывая круги опустевшей набережной. Почти опорожненная бутылка водки стояла рядом с креслом, вмещавшем его размякшее тело, ещё несколько часов назад бывшее таким бодрым и упругим, расслабленные руки замерли на подлокотниках. Всё его существо сразу со всех сторон и во всей полноте впитывало окружавшую ночь.
“Вот моё последнее пристанище, мой дом, мой саркофаг, который я собственноручно выдраил и привёл трудным путём в это благословенное богом место… для совершения последнего обряда, – думал капитан. – Неужели, всё это вокруг – реальность? Почему я так спокойно всё это воспринимаю? А что ещё остаётся? Ничто живое до конца не верит, что будет когда-то конец… надеюсь, это не будут мои худшие деньки… и ночки. Есть время задуматься о вечном, о главном… и насладиться этим прекрасным миром. Нет, право, я уже на другой планете! Да и не я это вовсе!”
Со всех сторон
