свидетельством особого авторитета генерала, которого уважают даже враги. Но причины оказались более прозаичными – душманы были для него коллегами по цеху.
Движение по дороге было слабенькое. Проехал топливозаправщик, пара военных машин и несколько мятых, древних «моквичей» и «жигулят». Дорогих иномарок здесь нет. Этими краями безраздельно правила нищета.
– Объект на подходе, – произнес я в рацию, когда с моего пункта наблюдения засек машину.
Едва «БМВ», несущаяся по дороге, подставилась под наши выстрелы, я подал сигнал – работаем.
Негромко захлопал винторез. Пули пробили шины. Машина вильнула. Ударилась в лежащий у обочины двухметровый кусок скалы.
Сработали подушки безопасности. В салоне все остались живы.
Из покореженного «БМВ» вывалился адъютант с автоматом. Получил пулю в плечо. И успокоился.
Оглушенный водитель с трудом освободился от подушки. Вылез из салона. Не обращая внимания на распростершегося майора, вытащил потерявшего сознание генерала и уложил на землю. Проклов открыл глаза и попытался приподняться. В руках он сжимал дипломат, который не выпустил даже будучи в бессознательном состоянии.
Растерявшийся водитель обратил на нас внимание, когда мы уже слетели со склона. Распрямился во весь рост. Я саданул ему прикладом в лоб, сбил с ног, вышибив сознание.
Генерал попытался дотянуться до автомата, который выронил раненый адъютант. Но я пинком отбросил оружие в сторону и присел на колено рядом.
– Когда же ты скурвился, сука?
– Живой, Земляк, – прохрипел генерал, называя меня по моему позывному. – Все равно конец. Конец тебе.
– Ты предатель. Говорить будем?
– Ничего я тебе не скажу. Стреляй.
– Как скажешь.
Я нажал на спусковой крючок. На допросы времени не было.
Сбив прикладом замки, я открыл дипломат. Внутри – плотно упакованные пачки стодолларовых купюр. Очередной транш в Москву.
– Командировочные, – усмехнулся я.
– На мелкие расходы, – кивнул Роб. – Ну и выдра лампасная.
Послышался отдаленный звук двигателя тяжелого грузовика.
– Уходим, – приказал я, закрывая дипломат.
***
Заместитель генерального прокурора грузный шестидесятитрехлетний государственный советник юстиции второго класса Николай Семенов с трудом, переводя дыхание, вылез из представительского «Мерседеса» во дворе длинного солидного сталинского дома на Фрунзенской набережной. Все-таки избыток веса – это очень плохо. Сто сорок килограмм…
Семенов взял лежащий на заднем сидении объемный целлофановый пакет с продуктами и коробку с хорошим французским коньяком. Сегодня он ожидал из Салехарда своего школьного друга, бурового мастера. Колоссальная разница в социальном положении вовсе не мешала многолетней дружбе. Семья прокурорского работника отдыхала на даче в ближнем Подмосковье, и встрече никто не
