style="font-size:15px;"> Александр Юрьевич действительно испытывал сейчас сильную головную боль. Но не из-за бессмысленного разговора с комиссаром Куруладзе, а потому, что в какое-то мгновение вдруг почувствовал, как его словно пронзила острая игла – в висок, пройдя сквозь мозг. Это было странно-неприятное ощущение, мучительное и вместе с тем озаренное пронзительным светом. Перед ним как бы приподняли занавес, всего лишь на доли секунды, но он успел увидеть нечто поразительно страшное и необъяснимое, какую-то дьявольскую мизансцену, алогичную метафизическую фантасмагорию, микросхему и алгоритм будущих событий, в которых именно ему – Александру Юрьевичу Сиверсу – надлежит исполнить главную роль.
Его как песчинку затянуло в поднимающийся к небу смерч, нежданно возникший среди тишины и покоя, и изменить что-либо уже невозможно. Прозоров прав: обратно дороги нет. Но почему, почему так произошло и что именно все это означает? Неужели его пребывание здесь далеко не случайно, а кем-то или чем-то предрешено? Искусно задумано и спланировано? И в людских ли умах? Сиверсу показалось, что его нарочно выманили из Москвы, из уютной квартиры, из кабинетных раздумий, чтобы явить миру и показать нечто невиданное. Зачем, с какой целью? А все обитатели «Монастырского приюта» – тени, призраки, ожившие на некоторое время фантомы. А может быть, и соучастники хитроумной бесовской игры. Так ли?
Откуда в его почтовом ящике появился рекламный проспект с видом на готический монастырь? Хорошо, допустим, теперь в ящики бросают любую дрянь, кто-нибудь да клюнет. Но почему он, трезвомыслящий историк, неожиданно убедил самого себя – консервативнейшего из всех людей – взять и приехать в это богом забытое место? Смог проглотить наживку вместе с крючком. Есть ли это свобода воли или предначертанность судьбы? И Прозоров… Этот-то что тут делает?
Нет, все не случайно, все расписано в каком-то инфернальном сценарии. А гибель человека из фуникулера? И эта загадочная брюнетка Анна, старик из рода Романовых, плутоватый хозяин гостиницы и все прочие… Чертовщина какая-то. Взять хотя бы Багрянородского с его фальшивой интонацией и полунамеками. Так и хочется дать в морду, чтобы отвязался. Что же теперь делать? И почему эти две старухи приняли его за какого-то Скабичевского из Ковно? Откуда они могли знать, что когда-то давным-давно в детстве родители действительно называли маленького Александра на польский манер Янеком? Была такая причуда.
Выходя из библиотеки, Сивере растирал пальцами виски. От всех этих вопросов, внезапного озарения и полного непонимания всего происходящего и возникла головная боль, застрявшая в мозгу длинной спицей.
– Били? – послышался рядом голос Багрянородского.
– Ну вас! – отмахнулся Александр Юрьевич.
5
«Странный монастырь, очень странный» – так думал Сивере, поднимаясь по каменным ступеням крутой лестницы к верхней террасе. Его сейчас больше занимали не происходившие в монастыре события, а сама архитектура. Он еще прежде заметил не свойственную этой отдаленной от Центральной Европы местности готическую направленность монастыря. Мастера,
