или хотя бы отобрали наушники, побеспокоившись о барабанных перепонках. Здоровье ведь гробит, как ни как. С другой стороны, можно ли девицу девятнадцати лет до сих пор считать ребенком? Теоретически нет. А если она продолжает вести себя как дитя?
Да, конечно, так было бы правильно, но дело в том, что Антония никогда не претендовала на роль ответственного родителя. Пусть простит ее Всевышний и общественность, но в этот момент, взявшись за дверную ручку в комнату Николы, Антония молила всех святых, увидеть привычную за неделю картину. Пусть бы Никола вообще никогда больше не выходила из этой комнаты. Пусть красит волосы в безумный цвет, носит месяц одну и ту же одежду, ест чипсы прямо в постели, и слушает тяжелый рок на полную громкость, только не выходит из комнаты. Никогда.
Антония постучала, но никто не ответил. Тишина. Ни шуршания одеяла, ни звука кликающей клавиатуры ноутбука. Сердце сжалось. Антония открыла дверь оглянув с ужасом комнату и выдохнула сжавшийся в груди горячий воздух. Обложившись снеками и бутылками с вредной газировкой, Никола лежала на кровати. Судя по отвратительному запаху, ела сырный попкорн. Хотя, быть может дело в нестираной неделю пижаме и разбросанным по полу носкам. На экране мелькали кадры из «Хатико». Увидев Антонию, девушка освободила от наушников одно ухо и поставила фильм на паузу.
– Можно? ― неуверенно спросила Антония.
После возвращения юной беглянки, любое слово в сторону Николы из уст Антонии звучало неуверенно. Вчера она задумалась, что психолог за сто евро в час, пожалуй, больше требуется ей. Разве так должен вести себя родитель?
Никола приветливо улыбнулась, но не проронила ни слова. В этот момент в глазах Антонии она виделась совсем малышкой, как в тот день, когда они встретились впервые. Девочке никогда не нужны были слова для общения, мимика выдавала на показ все эмоции. Большие глаза с лисьим разрезом, вздернутый носик и острые уголки губ охотно демонстрируют все перепады настроения, хочет она того или нет. После трагедии на озере, они демонстрируют скрытую душевную боль. Словно на лицо натянуты через силу и улыбка, и приветливость, и покой.
Антония только хотела удостовериться, что племянница на месте и в порядке, но вдруг решила, что порция объятий не будет лишней. Поставив сумку на стул, она забралась в постель и принялась разглаживать пушистые волосы Николы. Антония ненавидела вычесывать непослушные завитки нетерпеливой девочки. Как хорошо, что дети растут и эта каторга больше не входит в число родительских обязательств.
Аура Антонии искрилась, словно растопленное золото плывет вокруг нее. «Нужно заварить ей ромашку, ― подумала Никола, ― ромашка отлично помогает исцелять надломы души».
– Я сделала несколько бутербродов. Может нужно было разогреть их тебе перед уходом?
– Не нужно, но спасибо. Я уже наелась всякой дряни. Пожалуй, углеводов на сегодня достаточно.
– С ветчиной, как ты любишь. Я вчера объехала три магазина, пока нашла нужную ветчину. Неужели мои старания напрасны?
