замещает частое дыхание, пот, жар, влага между складок, и свое, принадлежащее мне, являющееся мной тело я не могу заставить вести себя по-другому хотя бы даже ради эксперимента.
На последний вопрос едва ли кто-то ответит и сейчас. Что касается первых, то с ними оказалось все просто. В первый же день, как я приехала на очередные каникулы к бабушке с дедушкой, Рита, лучшая дачная подружка, затащила меня к себе и, усадив рядом с собой, шепотом, хотя взрослых не было, спросила: дрочишь уже? Я сразу поняла, о чем речь. Если у меня и была мысль отнекаться, будто я ничем таким не занимаюсь и вообще не понимаю, о чем речь, то я мгновенно от нее отказалась. Не потому даже, что не хотела врать, а потому что я в таком случае рисковала лишиться шикарной и волнующей перспективы широкого и откровенного диалога. Оставался, конечно, не нулевой шанс, что меня разыгрывают, но во всех остальных случаях скорее нулевым был шанс на диалог. Я кивнула: ага.
Оказалось, что Рита уже несколько опытнее меня в этом вопросе. Так, то ли ей кто-то сказал, то ли она сама догадалась, что с этой целью можно использовать не только палец, но и окружающие предметы. Например, ручку дивана. Я сильно удивилась, когда она об этом сказала, и выразила недоверие – просто не могла представить себе, как это возможно. В ответ Рита, нимало не стесняясь, уселась на лакированную ручку верхом и стала по ней аккуратно елозить. Я наблюдала за ней несколько минут, и мне захотелось попробовать самой. Вероятно, я бы ни за что не решилась на это, но Рита из уважения к моему смущению стала настаивать: оставалась еще вторая свободная ручка. Не то чтобы ощущения, которые я испытала, были какие-то особенно феерические (руками намного приятнее, да и в присутствии Риты было как-то нелепо стараться довести дело до конца), но сама мысль об открывающихся возможностях кружила голову.
Не нужно думать, будто только подобными вещами мы все лето и занимались. В действительности по большей части это были самые обыкновенные летние детские деревенские занятия: купаться, кататься на велосипедах, съезжать на них на спор с крутой горки (синяки и ссадины, а как же), бадминтон в безветренный вечер, карты в дождливый, страшные истории и немного интриг. Мальчишки, помнится, пытались рыбачить, а мы с девчонками ездили на автобусе к окраине колхозного поля щипать горох. Обо всем об этом можно было бы написать увлекательную книжку для подростков, не сомневаюсь.
Городок не был исключительно дачным, из тех, которые пустеют ближе к зиме и на всю округу остаются три с половиной старушки, – Рита была местная и всех здесь знала. Одна из ее подружек по большому секрету рассказала ей про своего отчима и старшую сестру (мамы в этой семье не было – кажется, умерла), что она видела, как отчим сестре (той было пятнадцать) «там лижет». Рита рассказала мне об этом без осуждения, скорее как пример того, какие еще могут быть варианты и вообще, как они, оказывается, многообразны.
Я действительно никак не могла оценить эту информацию с моральной
