сесть смогут всего триста десять человек.
Народу все равно пришло больше, и Падовани пришлось пожертвовать танцполом: на улице было слишком холодно, чтобы накрывать на террасе. Столы стояли так тесно, что официанткам приходилось проявлять чудеса ловкости, тарелки с едой передавали по рукам, а заказы повисали в воздухе. Из бара исчезло множество бутылок – иначе половина гостей так и не выпила бы за Новый год. Супруги Падовани поскандалили: она кричала, что это его вина, он орал еще громче, пытаясь объяснить, что обстоятельства бывают сильнее человека.
Оркестр тихонько наигрывал мелодии – их все равно никто не слышал.
Мате и его новая подружка, Кристина и все актеры труппы занимали свой обычный стол у окна, Йозеф сидел напротив режиссера и, надсаживая горло, пытался отвечать на вопросы о Кафке. Мате знал, что Йозеф не относится к поклонникам автора «Процесса», но захотел вернуться к спору об интерпретации романа. Мате считал «Процесс» ярким манифестом абсурдизма, Йозеф не соглашался: что интересного в иррациональном сюжете?
– Когда Йозефа К. арестовывают, он остается свободным человеком. На допросе его не обвиняют, он не защищается, а критикует систему. Процесс идет в квартире некоего судебного служителя, где его жена предается любви со студентом. Все это лишено смысла, подобные повороты сюжета лишают текст силы повседневности. Иррациональной и непознаваемой должна быть именно реальность.
– Но ведь в фашистских странах все так и происходит, – возразил Мате.
– Нельзя считать тексты Кафки метафорическими. Он пребывает в небытии, в оторванном от действительности мире, а фашисты отрицают права человека.
– Хватит, надоело! Может, хоть в новогоднюю ночь поговорим о чем-нибудь повеселее? – капризно протянула Нелли.
Йозеф не без труда отодвинул стул, влез на стол, схватил Нелли за руку и втащил ее следом. Он лавировал между тарелками, не обращая внимания на возмущенные возгласы, опрокинул несколько бокалов, извинился и попросил одного из актеров открыть окно. В зал ворвался порыв ледяного ветра. Йозеф вскочил на подоконник, помог влезть Нелли, и они спрыгнули на пустую террасу, смешно размахивая руками. Наступила тишина, оркестр, как по команде невидимого дирижера, заиграл громче, изумленные посетители прилипли к окнам, а Йозеф закружил Нелли в танце под мелодию «Когда прогуливаешься у края воды»[68]. Атласно-черная морская гладь сливалась с темным бархатом неба, скрывшего от людей звезды и луну. Нелли не попадала в ритм, сбивалась с шага, и Йозеф шепнул:
– Закрой глаза.
Она послушалась, позволила ему вести, они кружились, кружились, и это было почти счастье. Дюжина пар, накинув пальто, присоединилась к ним на импровизированной танцплощадке, Морис тянул за руку упирающуюся Кристину, она не хотела идти, он настаивал:
– Ну же, давай, это важно.
Они стояли лицом к лицу в кругу танцующих, а потом Морис вдруг упал на колени, раскинул руки и произнес торжественным тоном:
Песня в исполнении Ж. Габена из фильма «Славная компания» Ж. Дювивье (1936).
