и как?
– Сначала было не по себе, потом привык. Ко всему привыкаешь.
– Ты что же, не веришь в бога?
– Нет, не верю. Но деньги мне нужны не меньше твоего.
Крашке нахмурился, но через минуту посветлел и заметил, как бы подводя итог нашему диалогу:
– Последнее нас объединяет. Будем действовать сообща. Ты сейчас откуда?
– Из Кейптауна. А до этого провел пару лет в Намибии.
– Не слыхал. Где это?
– Юго-Западная Африка. Наша бывшая колония. Там еще помнят немецкий язык.
– Из Африки приехал, говоришь? Почему ж на тебе загара не видно?
– В Южной Африке теперь зима.
– Зим-а-а?! В Сахаре и летом и зимой, как в пекле, было.
– То в Сахаре. А в Кейптауне иногда даже снег выпадает.
– Что за народ живет в Намибии?
– Племена овамбо, дамара, гереро, нама, каванго. В общем – негры. Есть и белые. Но их совсем мало.
– Чем ты там занимался?
– Воевал с партизанами СВАПО.
– Кто такие?
– Считай, что коммунисты.
– А кто платил?
– Правительство Южно-Африканской республики.
– Много платили?
– Немало, но меньше, чем стоят кровь и жизнь.
– Сколько всё-таки?
– Четыреста рандов в неделю.
– Не понимаю.
– Ну, ранд – это чуть больше доллара.
– Что думаешь делать здесь?
– Ещё не решил.
– А я уже решил. Завербуюсь в Иностранный легион. Папаша Мендоса не скупится, если речь идет о расходах на войну с красными… Другого занятия иностранцу в Аурике не найти. Уровень безработицы тут весьма высок. Советую и тебе последовать моему примеру. Всё равно ты придешь к этому рано или поздно.
Я задумался. Инструкции, полученные в Центре, давали мне право самому решать вопросы трудоустройства, действуя при этом в соответствии с обстановкой. Служба в Иностранном легионе не исключалась, однако мне строго предписывалось ни в коем случае не принимать участия в военных операциях, а тем паче в карательных акциях. Иностранный легион хорош прежде всего тем, что там никто не интересуется, откуда ты и зачем. Там от тебя требуются только три вещи: железное здоровье, выносливость и владение военным ремеслом. Легион – это надежный способ утвердиться на новом месте и продемонстрировать свою лояльность правительству.
Пока я размышлял, Герхард продолжал болтать. Он рассказал о том, что у него в Ла Паломе есть дядя по имени Рудольф, в прошлом активный нацист. Дядя этот большая свинья. Он человек со связями и мог бы устроить Герхарду непыльную, хорошо оплачиваемую должность, но делать этого не желает, так как считает своего престарелого племянника забулдыгой, которому недостает ума, образования и светских манер для того, чтобы претендовать на приличное положение в обществе. С его легкой руки за Крашке в здешней немецкой колонии утвердилось
