огромного мегаполиса – Парижа! Но «патриции» этого города так не считали. Они решили «убить» ее профессиональную репутацию, объявив ее «сумасшедшей, буйной, неуправляемой». Рабам же не пристало заявлять о своих правах! Ни при каких обстоятельствах! Либо соглашайся, молчи и работай на богатых и известных, отдавай им свое творчество, свою душу и мысли, либо тебя уничтожат, посмеются и избавятся! Да, там, наверху, в коридорах «высокого искусства» места дорого стоили, и борьба шла не на жизнь, а на смерть! Можно было выжить только при одном условии – быть от рождения членом клана, или стать им через брак, равный или неравный, это никого не волновало! Одни были вечно свободными «патрициями», а другим было отведено место вечных «рабов». Кажется преувеличением? Какие рабы в двадцать первом веке?
Да вот только зубная боль была настолько реальной, что Лаура ничуть не сомневалась в том, что рабство никуда с Земли не исчезло. Оно только закамуфлировалось, переоделось, приняло «приличную» личину высокоинтеллектуальных мэтров от искусства, но суть осталась та же – живи, работай на дядю, мучайся, болей, а когда силы покинут тебя, тебя выкинут и оставят умирать! Это было в ту эпоху, когда всемирная паутина еще не давала возможности творческим рабам свободно творить и иметь доступ к возможной публике – мафия от искусства была чрезвычайно сильна и безжалостна!
Идя по заснеженной улице Парижа Лаура чувствовала эйфорию освобождения от того, что она, наконец, сама себе в этом призналась! Признала в себе вечного раба, вечную безысходность нищего существования. Что-то или кто-то держал ее в этом состоянии всю ее жизнь! Хлопья снега становились все более и более плотными и мягкими. Снежинки слеплялись в воздухе между собой и летели вниз сплошной стеной снегопада. Ветра не было, было почти тепло. Она уже давно смирилась со своим бедным существованием, но иногда прорывались мысли о несправедливости ее положения. Хотелось чего-то большего! Хотелось больших возможностей, хотелось посмотреть мир, хотелось большего комфорта, независимости от щедрости других людей. Ей хотелось перепрыгнуть через тот невидимый барьер, который отделял ее от «успешных и богатых» людей. Не быть вечным рабом существующей финансовой мировой системы, а одним скачком сознания оказаться среди имеющих права на жизнь патрициев!
Он сидел на огромном валуне под палящим солнцем. Бронзовая литая кожа отблескивала на солнце лоснящимся загаром, покрывавшим рельефные мускулы его привыкшего к работе тела. Он не так давно оказался в кандалах на каменоломне южных грегских правителей, обосновавшихся там на побережье, в окрестностях древнего города Спарсы. Он прибыл туда на кораблях из его родных земель, из провинции обширной империи беров, существовавшей в течение нескольких веков у основания гор Атлант, в качестве военного пленного. Вся его армия была разбита, воины пленены, из военачальников уцелел он один, и то чудом. Его подобрали среди убитых тел, перевязали
