Надь, я помню, как бабушка в детстве говорила: «не ложись голодный, цыган приснится!» Я тогда вообще не понимал, о чем это, а вот сейчас, кажется, дошло. Вроде как тот самый случай, а?
Надежда только отмахнулась.
– Мало ли какую чушь бабки болтают! Вот вшей во сне видеть – это точно плохо, к нищете. А про цыган первый раз слышу.
Вечером Петровы смотрели детектив. Надежда поставила перед мужем кружку с каким-то отваром, себе такую же.
– Вот, говорят, аппетит понижает.
Глотнула, поморщилась. Петров тоже попробовал: это пойло сразу вызвало у него воспоминания о пионерском лагере, где медсестра лечила детей, отравившихся тухлыми продуктами с кухни, заставляя пить литрами теплый раствор марганцовки.
– Ничуть не хуже вашего виски, – прокомментировала Надежда. – Пей давай, все равно желудок чем-то заполнять надо.
Петров никак не мог вникнуть в замысловатый сюжет фильма. Все время что-то подсознательно отвлекало, обострившееся обоняние, казалось, чует запах еды. Его не перебивал даже запах Надеждиного отвара. Так бросающий курить за сотню метров чует зажженную сигарету. Наконец Вадим осознал, что этот запах не мерещится. Где-то на нижнем этаже жарили курицу с чесноком, жарили с особым цинизмом. Петровы синхронно повернулись от телевизора к окну и замерли, как два изваяния. Лишь ноздри трепетали, как у гончих. Вадим уже буквально воочию видел эти аппетитные куриные ножки с хрустящей корочкой на большой шкворчащей сковороде, когда Надежда вскочила и с силой захлопнула форточку. Запах вскоре рассеялся, но зрительный образ сочной жареной курятины еще долго застилал Петрову экранные телодвижения товарища майора.
Надеждин отвар оказался еще и мочегонным: в течение первой половины ночи Петровы по очереди вскакивали по малой нужде. Наконец пришел сон. И с ним вчерашний цыган. Сегодня он радушно протягивал Петрову увесистый куриный окорочок с золотистой корочкой. Густой сок янтарными каплями стекал по пальцам цыгана, а запах просто лишал рассудка. Этот запах не оставлял сомнений, что при жарке не поскупились добавить чесночка, перчика и прочих необходимых приправ. Петров потянулся к этому чуду и клацнул зубами, но поймал только край подушки.
Остаток ночи прошел болезненно. На рассказ о повторном видении цыгана Надежда отреагировала как-то странно. Лишь только Петров заговорил на эту тему, она переменилась в лице и явно собиралась что-то сказать, но вдруг как бы прикусила язык и сосредоточилась на размешивании сахара в кофе.
На работе Вадим съел в столовой два вторых с курицей. Но это было жалкое подобие восхитительной птичьей конечности, виденной во сне. По дороге он купил бутылку дешевого коньяка, спрятал на лоджии в шкафчике со всяким хламом и вечером втихаря приложился, пожалев, что не купил хотя бы лимон. Этот продукт Надежда, возможно, едой не сочла бы. Перед сном жена вдруг сообщила:
– А мне на работе девчонки сказали, что цыган снится к дальней
