в твое тело постепенно вернется жизнь, ты снова станешь собой.
Или не станешь – ведь ты сделала что-то нехорошее, что-то страшное, и как раньше уже не будет.
У незнакомца блестят глаза.
– Кто вы такой? – Язык еле-еле ворочается во рту, каждое слово надо выталкивать, выплевывать. – Где я?
– Меня зовут Велин, – говорит он. – Ты… дома.]
Большой рыжий муравей взобрался на высокий стебелек и, очутившись на верхушке, сверзился вниз. Ощупал усиками ствол и опять принялся штурмовать вершину. Лежать в высокой траве было приятно. Где-то в вышине слышалось мелодичное щебетание. Эсме оно показалось восхитительным: в мире, кроме портовых чаек, есть и другие птицы, в мире есть птицы, которые умеют петь! Она вдруг поняла, что ей отчаянно хочется объездить все Десять тысяч островов и, останавливаясь на каждом хотя бы на день, слушать птичье пение. Это будет нетрудно – при условии, что сегодня она не умрет.
– Не дергайся.
Крейн сплюнул кровь и снова припал ртом к ее щиколотке. Пальцы магуса сжимали ее ногу так крепко, что, казалось, вот-вот проткнут плоть и достанут до кости – не пальцы, а железные клещи. Вверх от раны растекалась боль – но вялая, совсем не страшная.
– Рану полагается прижечь… – пробормотала Эсме. – Надо быстрее в поселок…
– Я не люблю оставлять на потом то, что можно сделать сразу, – отозвался Крейн с хмурым видом. – Шторм иной раз подбрасывает нам сюрпризы в самый неожиданный момент.
Она с трудом нашла в себе силы кивнуть. «И что же вы будете делать, капитан?..»
Магус на мгновение замер, потом произнес с иронией:
– Никогда бы не подумал, что целители не могут лечить самих себя.
Девушка покачала головой:
– Вы, магусы, направляете силу на то, чтобы совершенствовать собственные тела. Мы же совершенствуем… исправляем… улучшаем чужие. Излечить свое тело для целителя так же просто, как заглянуть внутрь собственного черепа или укусить себя за локоть.
– Некоторые так могут. – Крейн сбросил куртку. – Я о локте.
Ему понадобилась секунда, чтобы снять рубашку, и еще одна – чтобы оторвать от нее длинный лоскут. Эсме даже не заметила, как мелькнули его руки. Смысл происходящего оставался для нее в тайне, но потом железные пальцы магуса вновь стиснули ее щиколотку, и Крейн сказал:
– Будет больно.
Пальцы его свободной правой руки изогнулись, между ними мелькнула искра. Миг – и она разрослась, превратилась в сияющий огонек размером чуть больше вишневой косточки. Эсме зажмурилась и стиснула зубы.
Вот и ответ на один из ее вопросов…
Когда все закончилось, она пробормотала:
– Почему «Крейн»? – От пульсирующей боли перехватывало дыхание. – Кристобаль Фейра… звучит красивее.
– Семейства Фейра нет на свете уже сорок лет, – ровным голосом произнес пират. – Не надо тревожить мертвых.
– Не
