тебя.
Крылан вздохнул.
– Врешь ты все. Крейн сам об этом не знал до сегодняшнего вечера.
– Больше не могу! – Внезапно Змееныш вздрогнул всем телом, его глаза широко распахнулись, и в них отразился ужас. – Уходите! Уходите сейчас же… Пожалуйста, с-с-скорее…
– Мне это не нравится, – шепнул Кузнечик, прячась за спину крылана. – Он странно себя ведет…
– А когда он вел себя не странно? – отозвался Джа-Джинни. Ему больше не было страшно: Змееныш сам сказал, что в доме никого нет, а раз так – бояться нечего. – Я хочу понять, что происходит.
Змееныш перестал их замечать; его руки и ноги задергались, голова запрокинулась, и он медленно сполз с подоконника. Под шарфом видно было, как шевелятся губы, и Джа-Джинни наклонился, чтобы его снять, – но почему-то ощутил смутное беспокойство, едва протянув руку.
– Может, он болен?
Джа-Джинни не заметил, что говорит вслух. Змееныш его не услышал, зато услышал юнга:
– Нет, это что-то другое. Я… мне доводилось видеть припадок… это не то…
«Он очарованный морем?» – обеспокоенно подумал крылан и хотел было выпрямиться, как вдруг рука Змееныша взметнулась и схватила его за плечо.
– П-передай Крис-с-стобалю… – с трудом проговорил Змееныш, – пусть он ее бережет…
– Ее? – насторожился крылан. – Кого? «Невесту»?
Змееныш его не слышал.
– Я н-не могу ее увидеть… – шептал он. Его взгляд перебегал с лица Джа-Джинни на сундук, стоявший рядом с окном. – Меня предупреждали, но все равно… это так… с-с-странно. Передай Крис-с-стобалю… он должен беречь ее и опасаться того, что в этом сундуке…
И это были последние слова, на которые у Змееныша хватило сил. Его глаза закатились, и он забился в конвульсиях. Джа-Джинни принялся осторожно разжимать пальцы, впившиеся в его плечо, будто клещи, и с содроганием понял, что в каждом на один сустав больше положенного.
«Да кто же ты такой? Или… что такое?»
– Сундук… – хрипло шепнул Кузнечик. – Посмотрим?
Крылан и юнга переглянулись.
– Странно… – сказал человек-птица.
Джайна вздрогнула и открыла глаза. Она не спала всю ночь, внимательно наблюдая за крыланом: он лежал, завернувшись в крылья, не шевелясь и почти не дыша, словно мертвый. От напряжения и усталости у нее кружилась голова. Робин и Кэсса вознамерились бодрствовать вместе с ней, но быстро задремали, и Джайна осталась наедине с ночью и со своей совестью. Она смотрела на чернокрылого безымянного гостя, но видела Виртина Кальфа, неуемного воришку. Рыжеволосую Миртину, что из ревности – как потом оказалось, беспочвенной – подослала к своему жениху убийц. Лопоухого аптекаря Диллирана, чья забывчивость повлекла смерть троих клиентов. И еще многих, многих.
Иногда они не просыпались – уходили во сне, и Джайну лишь поначалу утешали их умиротворенные
