Бухарин, со слов Цетлина, с группой эсеров-боевиков намеревался убить Сталина. Ни больше ни меньше.
И вот за эти заслуги в июне 1937-го Ефиму Цетлину вроде бы отмерили десятку без права переписки. Но потом раздумали и расстреляли. В декабре того же года. Уже безо всякого суда, по решению «тройки».
И дальше было все примерно так же, до скуки однотипно.
Комсомольских лидеров назначали, давали возможность начать карьеру. Но частенько успешная карьера при Сталине заканчивалась пулей в затылок. Либо на Лубянке, либо в Лефортово, либо в особняке на Никольской, – но пулей. Или от знаменитого палача Блохина – я еще к нему тоже вернусь, – либо от полупьяного сержанта, которого после казни долго рвало в уборной.
Единственный, кого миновала чаша сия, то есть кто миновал расстрела, был Александр Мильчаков. Именно его 24 марта 1929 года сменил на этом посту Александр Косарев.
Мильчаков после комсомола тоже учился, тоже делал карьеру и в итоге возглавил «Союззолото», оказавшись в подчинении у Кагановича.
А это как раз совпало по времени с чисткой в комсомоле.
Зная, что у Мильчакова осталось полно друзей в Цекамоле и что он за них переживает, Каганович полагал нужным извещать его об очередных арестах бывших комсомольских коллег.
Сродни телефонному садизму.
Еще куранты на Спасской башне не отбили даже пяти утра, Лазарь Моисеевич будил Мильчакова звонком по вертушке, которая, как правило, не прослушивалась! И бодрым тенорком извещал, что только что арестован «ваш Петр Смородин». Мильчакову ли не знать, что его друг Петя Смородин возглавлял комсомол, недавно избран кандидатом в члены ЦК партии, а сейчас он первый секретарь Сталинградского обкома.
– Но Лазарь Моисеевич, – возражал Мильчаков, – Петя никогда не выступал против партии! Он настоящий, преданный…
– Это ты мне рассказываешь? – возмущаясь, перебивал Каганович. – Тогда зачем ему было признаваться, что он связан с Бухариным? Ежов его и прихлопнул! Скажешь, несправедливо?
Через какое-то время и снова издевательски, под самое утро Каганович звонил с очередной новостью:
– Арестовали Николая Чаплина!.. Почему молчишь, Мильчаков? Что сопишь-то в трубку? Язык проглотил? А ведь я его недавно вызывал, спрашивал, нет ли у него камня за пазухой против партии. И твой Чаплин, бывший вождь Цекамола, клялся мне в верности. А чекистам признался, что он враг советской власти и связан с врагами! Как быть?.. Слушай, товарищ Мильчаков, кстати, ну-ка перечисли мне всех первых секретарей ЦК комсомола. Ты должен их помнить, молодой!
Мильчаков перечислял:
– Цетлин, Рывкин, Шацкин, Смородин, Чаплин.
– Вот так! Вот оно! – с удовольствием крякал Каганович. – И все арестованы, заметь! Все разоблачены! Кроме тебя!
Печальна череда этих еврейских мальчиков, молодых коммунаров. Не только еврейских, конечно. Но справедливости ради, заметим, что среди
