ему и захотелось! Тут тебе и дети, и молодое мясо рядом, а Люська, всю жизнь на него положившая, получается как домработница, что ли? От такого у любой бабы сердце и нервы не выдержат, – заступалась за невесту Ася. – Я ей, кстати, посоветовала брачный контракт составить. Так как работать она не собирается, то за каждый год совместной жизни, если будет развод по его инициативе, он должен будет ей выплатить приличную сумму. Так она, дурочка, отказалась. Все та же песня: Борис меня любит! Тьфу! Ничему человек не учится! – сокрушалась Ася.
– Если она и хозяйка такая же, как на работе себя вела, даже удивительно, что Герман так долго продержался, – предположила Яна.
– Нет, я у них была, и не один раз, у Люси в доме всегда было чисто, уютно и приготовлена любимая еда мужа. Она даже извинялась всегда, что не знает, что я люблю, но есть будем то-то и то-то, потому что это любит Герман. А он любил итальянскую кухню, поэтому Люся научилась потрясающе готовить пиццу – и на тонком тесте, и на толстом, и макароны со всевозможными подливами. Такие дни итальянской кухни в отдельно взятой московской квартире. Она и вещи ему каждый день наглаживала. «Мой Герман больше одного раза белую рубашку не наденет! Он у меня такой чистюля!» – передразнила ее Ася. – Заставить бы этого «чистюлю» хоть один раз постирать и погладить белую рубашку. Ну ничего! Пусть молодуха теперь гладит. Хотя ей вряд ли до него! У нее двое маленьких детей.
– Чего ты все злишься? – не понимала Яна. – Словно это тебя бросили, в самом деле!
– Да я столько этих несчастных баб брошенных перевидала, – смутилась Ася, работающая адвокатом, – всегда дерусь за них. Если любовь не вернуть, пусть у них хоть что-то материальное останется. Они, дурехи, сначала все плачут: «Ничего мне от него не надо! Так подло поступает со мной, пусть у него на совести все остается!» Да нет у них совести, неужели не понятно? Или: «Ничего мне от него не надо! Мне была нужна только его любовь, деньги мне не нужны, пусть подавится!» А через год-два, когда нервы успокаиваются и боль с любовью – две вечные подруги – отпускают, приходят ко мне и большое спасибо говорят, что не послушала их истерический бред и не оставила ни с чем. А многие еще и за алиментами на детей возвращаются! – тряхнула головой Ася.
– То есть ты у нас такой мужененавистнический адвокат? Горой за женщин? – хмыкнула Яна.
– Я – адвокат, – уточнила Ася, – если надо, и за мужчину-клиента в клочья порву! Он, бедный, трудится днями и ночами напролет на благо семьи, а она, стерва, на его же деньги изменяет ему, да еще и хапнуть побольше хочет! – уже с совсем другой интонацией сказала Ася, и Яна рассмеялась:
– Ну и работка у тебя! Ну ты у меня явно хороший адвокат.
– Хвалят, – вздохнула Ася, озорно стрельнув карими глазами, совсем как девчонка.
– Ты только здесь-то так не усердствуй! Словно в здании суда выступаешь. С нашей Люсей все хорошо! Она вон замуж выходит… А если бы не Герман, так и не узнала бы, что такое свадьба, что такое быть невестой! Так что с ней все хорошо. Борис был женат
