только другом короля и вторым человеком в государстве, но и наставником Генриха, а значит, его господином»[69].
Словом, у Генриха были причины ценить Томаса как отличного работника и полагаться на его советы, но с каждым годом волевой и сильный король все больше и больше привязывался к своему хорошо образованному и элегантному слуге, который был самым веселым из его рыцарей. Генрих II испытывал к этому обаятельному и разносторонне одаренному человеку нечто большее, чем дружбу, восхищение его юридическими знаниями, уважение к обстоятельности его суждений и искренности его советов. Генрих II полюбил Томаса всеми силами своей грубой души.
Томас же, со своей стороны, любил не короля, а, скорее, ту жизнь, которую он вел при его дворе. Кусочек этой жизни показал ему Ришер л’Эгл, и она совсем недавно казалась Томасу недоступной. Он любил изящество, величие, яркие цвета и веселье; предавался соколиной и псовой охоте с такой же страстью, как Ришер л’Эгл и сам король, который бросал самые неотложные и важные дела ради того, чтобы провести день в лесу со своими соколами или борзыми. После тоскливого детства и еще более тоскливой, нищенской юности, проведенной среди скучных торговцев, которых он, вероятно, глубоко презирал в душе, в возрасте тридцати семи лет или около того Томас очутился в центре самой яркой, живой и красочной жизни, которую только можно было вообразить.
Семья Генриха II и его двор жили неорганизованной и часто совершенно хаотичной жизнью; его домашнее хозяйство велось как попало – хлеб подавали на стол непропеченным, мясо – либо полусырым, либо пережаренным, а рыба ужасно воняла. Поведение короля было таким непредсказуемым, что никто не мог сказать, где он и весь его двор окажутся через час[70]. Все находилось в постоянном движении и шуме; приходили и уходили гонцы, являвшиеся изо всех обширных владений короля; епископы, аббаты, графы и бароны сменяли друг друга; двор бесконечно переезжал из Англии в Нормандию, Анжу и Мэн, а оттуда – в Аквитанию. Все это радовало сердце и отвечало стремлениям Томаса, служившего когда-то счетоводом у Осберна Восемь Пенсов, а позже ставшего членом степенного, поглощенного науками двора архиепископа Кентерберийского.
Разница во внешности двух друзей была разительной: Генрих был среднего роста, имел квадратные плечи и плотное тело, склонность к полноте проявилась у него уже после двадцати лет; Томас, напротив, высок, худ и грациозен. У Генриха было красное квадратное лицо, усыпанное веснушками; у Томаса – овальное и красивое, с высоким лбом. Руки у короля были грубые, красные и обветренные, у Томаса – длинные и белые. Генрих одевался небрежно, думая только о том, чтобы одежда являлась удобной и не стесняла движений, жесты его отличались необычайной выразительностью; Томас всегда носил красивое богатое платье, сшитое из самых дорогих материй, а незнакомцу могло показаться, что король – это Томас, а Генрих II – его главный егерь.
Канцлер был лет на пятнадцать
