рябины на коньяке!
– Хотела отметить победу на вершине, – попыталась оправдаться Вика.
Торопиться больше было некуда. Вершина Рыжей безнадежно исчезла в серых клочковатых облаках. Снизу стал задувать ледяной ветерок, протолкавшийся в конце концов в Архыз с севера. Мы хорошо поели, по парочке раз приложились к бутылке с горьковатым рябиновым напитком, пытаясь слегка сгладить горечь поражения.
Идти вниз оказалось почти так же тяжело, как и вверх. От холодного ветра образовался пока еще непрочный наст. Он легко ломался под ногами, и мы постоянно проваливались по грудь в вязкий снег. Пробовали идти по своим следам, потом по целине – все было плохо. До начала косого спуска к лесу от того места, где мы свернули, отказавшись подниматься на перевал, мы с Викторией добирались больше полутора часов! Отдыхали все чаще и чаще, хотя и высота была пустяковой. А поселок – вот он, почти под ногами!
До первых сосен в лесу доползли, когда часы показывали четверть четвертого. Глубокие сугробы, которые основательно измотали нас, закончились. Впереди ожидался почти чистый от снега участок маршрута, что не могло нас не радовать.
Обычно спуск по несложным склонам занимает вдвое меньше времени, чем подъем. Но мы с Викторией очень устали, и успеть спуститься до наступления темноты становилось первоочередной задачей.
Перед спуском мы решили еще разок отдохнуть. Присели на поваленную сосну, смахнув с нее снег рукавицами и подложив под себя пенопластовые «подхвостники». Снизу, из долины, веяло полярной стылостью. Дул слабый, но пронизывающий ветер. Скорее всего, приближался холодный фронт, и вот-вот должен был начаться снегопад. Далеко от нас, с противоположного борта кулуара, вдруг донесся протяжный волчий вой. Один волк закончил выть, другой подхватил в той же тоскливой тональности. При пасмурном небе в кулуаре стояли предвечерние сумерки. Самих волков мы не увидели.
– Вставай, Виктория, – обратился я к спутнице, – пора шагать. Нам надо успеть до темноты хотя бы выйти из леса. А то ненароком достанемся мы волкам на ужин.
Вика взглянула на меня снизу вверх и кривовато улыбнулась. Не то от усталости, не то недооценив мою шутку.
Оказалось, что по слабо присыпанной снегом или вовсе голой земле спускаться почти невозможно. Склон заледенел. Обнаженные корни сосен и пихт блестели ото льда, чего совсем не было при подъеме.
– Давай наденем кошки, – предложила Виктория. – Вдруг так будет лучше?
Минут десять ушло на то, чтобы рационализировать обувь. Там, где тропа имела относительно небольшую крутизну, спускаться, конечно же, стало заметно удобнее. Но как только склон становился круче или, того хуже, обогащался корнями деревьев, кошки не помогали, а скорее мешали. Мы постоянно цеплялись за корни, спотыкались, падали. Если падали на спину, то есть на рюкзак, то это было терпимо. Но падение вперед, через голову, или на колени радости не приносило ни мне, ни Вике. Виктория несколько раз упала особенно неудачно.
