крепко. Ее ногти, словно ножи, разрезали мою бледную кожу. Я захныкала, когда потекли капли крови. Сладкие, серебряные, бессмертные.
– Этот вопрос не обсуждается, – резко упрекнула меня сестра. – Речь идет о ваших ролях. Можешь убеждать себя в чем угодно. Однако, если продолжишь быть влюбленным щеночком, это плохо для тебя закончится. Ты богиня хаоса, и намного могущественнее его. С ним мир падет, потому-то им движут ненависть и месть. Отсутствие души и темнота внутри поедают его разум. Зевс прекрасно знал, что делал. Но с тобой… Ты у руля смогла бы сделать мир чем-то невероятным. Только подумай об этом. Рано или поздно тебе придется понять: либо съешь ты, либо съедят тебя, – с этими словами она, наконец, отпустила меня и выпрямилась. Сестра вдруг снова нежно поправила съехавшую корону. Ее пальцы остались на моем подбородке и мягко его подняли. – Ты богиня, Ворриор. Прими это.
Она повернулась и ушла прочь, оставляя меня наедине с Пиасом, который смотрел на элегантную спину сестры прищурившись.
– Она пытается манипулировать тобой, – трезво прокомментировал он. – Один из старых богов, должно быть, нашел дорогу в твои сны. Мы должны будем что-то с этим сделать, – его взгляд переметнулся ко мне. В его красивых чертах виднелась мягкость. – Не слушай ее! – хриплым голосом прошептал он. – Я твоя половинка. И никогда бы так не поступил. Я твой, а ты – моя. Навсегда… навсегда… навсегда… навсегда…
Я задыхалась. В короткие секунды полной дезориентации, когда мне еще казалось, что еду на радужном единороге, я поняла три вещи:
1. Я сияю ярко, будто звезда.
2. Я парю на расстоянии метра над кроватью.
3. Кто-то громко стучит в дверь и тем самым серьезно действует мне на нервы.
– Госпожа Ворриор? Все в порядке?!
У меня были сложности с тем, чтобы определить, кому принадлежит этот рычащий и глубокий голос. Но, когда он сердито рявкнул, а массивное тело врезалось в дверь, я наконец-то определила владельца голоса. Бладклоу. Я посмотрела на нее, беспомощно паря в воздухе. Потом взгляд упал на отражение в окнах. Я светилась так ярко, что ослепляла сама себя. Светлые распущенные волосы колыхались вокруг, будто я находилась под водой, а в нос ударил такой сильный запах роз, что стало плохо. Я вяло двигала руками. И как мне отсюда спуститься?
– Госпожа Ворриор? – залаял пес.
Я открыла рот в желании позвать на помощь, но слова забивали горло, и получилось издать лишь беспомощный хрип. Тем временем, я парила уже так высоко, что могла дотронуться до потолка. И несмотря на суетливые попытки остановить свой подъем, тело упрямо плыло вверх, пока нос не познакомился со штукатуркой. Я со стоном уже хотела оттолкнуться от нее, но в тот момент слишком быстро для моего мозга произошли сразу две вещи: послышался громкий грохот расколовшейся двери, и адская гончая ворвалась в комнату, ощетинив от волнения свой черный мех.
– Госпожа? – неверяще пролаял пес, когда, наконец, направил на меня свои фиолетовые глаза и увидел, как я барахтаюсь в воздухе, размахивая
