с глухим писком, словно от щекотки.
– Опускай крышу! – проорал Кирилл, когда понял, что в этот раз птеродактиль собирается идти в атаку до конца.
Крыша с едва заметным жужжанием начала выдвигаться из задней части машины. Когда она дошла до середины салона, Кирилл выпустил в бронебойную тварь последние пули. Птеродактиль регенерировал на глазах. Ожоги превращались в пузырящиеся волдыри, которые через несколько секунд лопались, оставляя под собой свежую кожу – еще толще и прочнее. А металл, если и причинял рептилии какие-то неудобства, то она этого никак не выказывала.
Громов схватил край крыши и дернул на себя, ускоряя процесс «панциризации». Словно черепаха, ищущая спасения в хрупкости зубов врага, он надеялся на прочность патрульной машины.
В отличие от древних пресмыкающихся, джип еще и двигался. И, чем сильнее нервничал Жак, тем быстрее.
Раздался звук удара, переходящий в скрежет сминаемого металла. Друзей бросило вперед. На мгновение машина, придавленная к земле, заревела и забуксовала на месте. Птеродактиль сделал в крыше восемь вмятин, и теперь в салоне появилась россыпь гигантских пупырышков, словно джип был живым и изрядно замерз.
– Зачем ты сказал про полчаса жизни?! – с суеверным ужасом, риторично спросил Жак.
– Не одному ж тебе пророчествовать, – ответил Кирилл, вставляя в автомат последнюю обойму и заряженный под завязку аккумулятор.
В крышу снова ударило.
– Эх, сюда бы лес. Там бы мы точно схоронились.
– Нашел время мечтать, – всматриваясь в несущуюся под колесами равнину, сказал француз.
Машина зависла в нескольких метрах над землей и с грохотом упала обратно. Крыша покрылась двумя дюжинами пупырышков, пара из которых лопнула, обнажив острые края. Джип завилял, Жак пытался выровнять машину, крутя руль и сбрасывая скорость. Антигравитационная подвеска вышла из строя, не выдержав резкого приземления.
– В этой консервной банке нам точно не выжить, – выбрасывая в окно обе сумки, нервно заметил Кирилл. – Тормози и сразу выскакивай. Ты беги на север, я – на северо-восток. Может, один из нас и выживет. Был рад знакомству, ты храбрый мужик.
– Я за эти дни прожил целую жизнь, – выдавил из себя улыбку Жак.
Лицо его осунулось, кожа стала бледно-синей, а в глазах играл лихорадочный блеск. Но так он казался Кириллу все равно более живым, чем когда разгружал продовольствие на правительственный склад.
– Тормози, – кивнул Громов, приоткрыв дверь.
Жак вжался в спинку кресла, напряг руки и нажал на педаль тормоза. Громов рыкнул – руки дернуло во всех суставах. Едва не опробовав крепость панели и стекла, он все-таки удержался на кресле.
Машина скользила вперед, закапываясь в землю. Из-под колес летела земля с пучками вырванной с корнями травы. Не дожидаясь, пока джип остановится полностью, Кирилл десантировался, оттолкнувшись от внешней ступеньки.
Земля
