доставить его в другой город, часто на другой конец страны, а тебе надо туда попасть, и ты забираешь у него машину и в условленный день пригоняешь ее по указанному адресу. Я нашел по объявлению девушку из Ньютона, штат Массачусетс, пригорода Бостона, которой надо было перегнать Ford Explorer с вещами в родительский дом в Лос-Анджелесе. Мы созвонились, сговорились, я приехал на тихую улочку с белыми колониальными домами и аккуратными газонами. Она мельком взглянула на мой паспорт и вручила ключи от внедорожника, в котором были ящики с одеждой и книгами, торшер и телевизор.
На дорогу до Тихого океана у меня были щедрые девять дней, и я построил сложный маршрут, пробежавшись для начала по трассе Бостонского марафона, от знаменитого подъема Heartbreak Hill до финиша у реки Чарльз и дальше, через Чайнатаун и финансовый район до пирсов Бостонской гавани, с которой начиналась история американской независимости. На следующий день я уже бегал по бесконечным песчаным пляжам озера Эри, на третий – в глуши Миннесоты: там еловые леса, деревянные амбары, выкрашенные охрой, и боковые проезды, названные нордическими именами Олафссон, Петерссон и Йонссон, напоминали о милой моему сердцу Скандинавии. Пустынные перегоны Южной Дакоты и Вайоминга, где под бескрайним небом единственными ориентирами были ветряки и силосные башни, привели меня в Йеллоустоун, где на ночлегах в кемпинге надо было прятать в контейнеры еду, чтобы не пришли на запах медведи, а оттуда – в один из моих любимых штатов, Юту, которая для меня земля не мормонов, а каньонов, божественных фантазий на темы геологии и истории Земли. Я бегал по крутым тропинкам в парке Арчес, где скалы застыли в виде гигантских арок, заехал в национальный парк Каньонлендс, едва не наступив там на гремучую змею, которая предупредительно выставила свою погремушку, и заночевал в лихом молодежном Моабе, мекке маунтинбайкеров, днем осваивавших местные отполированные скалы, slickrock, а по ночам – бесчисленные пабы. На седьмой день своего путешествия я приехал в то самое место под Кайентой, на границе Юты и Аризоны, где остановился на дороге Форрест Гамп – бородатый, в бейсболке и зеленом плаще.
Был августовский полдень, жара перевалила за 100 по Фаренгейту или 38 по Цельсию, вокруг раскинулась выжженная красная земля, поросшая креозотовым кустарником, а впереди, словно мираж, виднелись в мареве скалы Долины монументов, над которыми, повторяя их контур, громоздились облака. Я остановил машину на пустой парковке, где стоял заброшенный мертвый киоск, надел кроссовки и снял майку. Жара почти не чувствовалась, бусинки пота моментально испарялись в горячем сухом воздухе, тело не отбрасывало тени. Дорога шла под уклон, и я побежал в сторону Долины, стараясь вдыхать неглубоко, чтобы не обжечь бронхи раскаленным воздухом от асфальта. Пробежав минут десять, я остановился. На шоссе ни спереди, ни сзади не виднелось ни одного автомобиля – я был один в пустыне. Скалы были все так же далеки и несбыточны, воздух дрожал, стояла вселенская тишина. И тогда снова, как на вершине Мон-Ванту
