завода оказало неоценимую помощь в работах по подготовке к сбросу яхты на воду в том, далеком 1992-м году, и в следующем, 1993-м, когда по накатанной дорожке привезли вторую яхту. В знак благодарности, печка, верой и правдой служившая нам всю дорогу, отошла кому-то из начальства – на дачу.
Одно из посещений кабинета директора винзавода (из рассказа Жени Гамберга, коммерческого директора нашей фирмы):
Кабинет стандартный, советский. Вдоль стены – несколько 50-литровых бачков с различными винами.
Женя: «Здравствуйте, мы вот тут яхточку привезли…»
Директор, сидящий за столом, кивает в сторону бачков:
«Наливай!»
Женя наполняет 250мл эмалированную кружку, стоящую на бачке, вином из краника.
«Пей!»
Женя отпивает немного.
"Пей давай!"
Женя допивает кружку, ставит.
«Наливай еще!»
Женя: «Э-э…»
«Наливай, говорю!»
Женя: «Да, собственно…»
«Что, не нравится?»
«Да нет, вино отличное…»
«Ну так наливай! Это тебе не та дрянь, что к вам в город в бутылках с нашими этикетками привозят!»
…Женю мы увидели издалека. Шел он, мягко говоря, неуверенно, и мы, побросав работу, кинулись на перехват. Хорошо, успели поймать его до того, как он добрёл до узких сходней, соединяющих баржу с берегом. Подняли его на яхту не без труда, поскольку к тому времени она стояла уже с установленным килем, на высоком кильблоке. Уложили спать.
Боюсь, сложится впечатление, что мы только и делали, что пьянствовали. Это совершенно не так. Работали много и тяжело. После того, как лодку насадили на киль, и закрепили его шпильками, киль еще был обварен по периметру. Толя Дорофеев, надев очки-консервы, чистил шов, и не видел, как искры от болгарки подожгли на нем телогрейку. Он бы так и продолжал работать и пылать, и в буквальном смысле сгорел бы на работе, но болгарку у него отобрали, а телогрейку сорвали и затоптали в близлежащей луже.
Сварщик Коля Ахматнуров – совершенно далекий от моря человек. Он откровенно скучал вечерами. И вот однажды ему запотемило сходить на рыбалку. Ловить рыбу в той помойке, которая плещется рядом с доками – бред полный. Тем не менее, небольшой полиэтиленовый мешок какой-то мелочи он надергал. Вернулся гордый на лодку, бросил мешок в нержавеющую мойку на камбузе, и важно молвил: «Чистите!»
Паша Вдовин нашелся тут же:
«Коля, у нас правила простые – кто наловил, тот и чистит».
Полночи Ахматнуров чистил рыбу и варил уху, которую, впрочем, никто не ел. Рыбы нормальной было навалом. И на местном рынке за копейки, и бесплатно. За селёдкой на рыбзавод мы ходили ещё не раз. Её жарили, солили, и даже потом угостили солёной рыбой местного пса, шлявшегося неподалеку. Бедный пес, налопавшийся с голодухи до отвала, с пеной на морде бороздил окрестные лужи, а в дальнейшем близко даже не подходил, облаивая нас издалека. Кто-то, уже поздно, вспомнил, что собак солёной селедкой
