оговорился. Погрешности. Анна Леонидовна…
– К доске пойдет, – не слушая меня проговорила алгебруха.
Я вернулся за парту.
– Ну ты и ляпнул, – веселился Сашка.
Я сник. На вторую подряд двойку по алгебре совсем не рассчитывал. Дома достанется. Мама расстроится, заставит за учебником сидеть. Дед ворчать начнет. Папа точно не возьмет с собой на матч. И не скроешь ведь, что пару влепили. Родители просматривают мой электронный дневник регулярно.
Я задумался. А ведь были времена, когда о существовании электронных дневников никто не знал. Каждый ученик имел обыкновенный бумажный дневник, из которого в случае получения пары, можно было смело вырвать страницу и заявить дома, что меня сегодня не спрашивали. Мои мама и папа учились с такими дневниками. Моему поколению «повезло» больше. Теперь всё в электронном виде. Включил комп, зашел на личную страницу и вся твоя подноготная как на ладони. Вот бы вирус какой в системе появился и уничтожил все данные. Прикольно бы было.
Я настолько замечтался, что не услышал звонка. Сашка толкнул меня в бок.
– Пошли на литру.
– Слушай, – спросил я в коридоре. – У тебя знакомых хакеров нет?
– Тебе зачем?
– Да так. Вторая пара по алгебре напрягает.
Сашка хлопнул меня ладонью по спине.
– Прикалываешься?
– На полном серьёзе спрашиваю. Мы с папой на матч через две недели собрались, теперь поход под угрозой.
– Исправишь, – ответил Сашка и, поравнявшись с Вовкой, схватил его за руку: – Ты мне когда диск вернёшь?
У Вовки Клюева есть отвратительная привычка – он просит что-нибудь на пару дней и никогда не возвращает в срок.
– В среду.
– Вторую неделю так говоришь.
– В среду – точно. У меня хомяк болеет.
– При чем здесь твой хомяк?
– Целыми днями с ним вожусь. Кормлю по часам, лекарства даю. До диска руки не дошли.
– Врёшь ты! Кто вчера мяч на поле четыре часа гонял? Короче, завтра возвращаешь диск, а когда хомяк выздоровеет, получишь его в лучшем виде.
Вовка что-то пробормотал и забежал в класс литературы.
На сегодня нам задавали выучить наизусть фрагмент из стихотворения Пушкина «Зимнее утро». Я выучил. Но сработал закон подлости, меня Лидия Олеговна не спросила, хотя я и тянул руку. Не повезло Вовке. Не помогла и отговорка про заболевшего хомяка.
Стоя у доски, он судорожно вспоминал начало стихотворения.
– «Мороз и солнце; день чудесный!» – подсказал я.
– А-а, – обрадовался Вовка. – Вспомнил. «Мороз и солнце; день чудесный!»
И замолчал.
– Дальше, – Лидия Олеговна посмотрела на меня и погрозила пальцем.
И Вовка смотрел на меня, ждал, дальнейшей подсказки. Одними губами я прошептал:
– «Ещё ты дремлешь, друг прелестный».
– Чего? –
