материальному положению, выглядел весьма ухоженно, я поставила (хоть и с сожалением) минус напротив его фамилии. И дело было не столько в наличии взрослой двадцатилетней дочери, а в том прискорбном факте, что мои понятия о профессионализме, как оказалось, перекочевали вместе со мной и в мир под номером сто шестьдесят девять. Поясню доходчиво: я не завожу шашни с клиентами. Моя работа в управлении требует ясности, объективности и полнейшей беспристрастности. Ставить её под сомнение, принимая ухаживания заинтересованных лиц, это… глупо подставляться. И если аналитик, после выполнения договора, ещё мог бы подумать о продолжении знакомства в личном плане, то к профессиональной этике медицинского работника (в шкуре… м-м… форменном халате? которого я неожиданно оказалась), по моему мнению, требования должны быть ещё строже. Так что… я вошла в этот дом лекарем, лекарем же его и покину. С того момента, как я взяла у графа плату за свои услуги, у нас с ним могло быть только деловое партнерство.
Я покосилась на представительного мужчину напротив и вздохнула расстроенно. Не, с целительством надо завязывать, однозначно, а то весь отпуск пойдет насмарку! Как я буду смотреть в глаза Зинаиде Петровне?! Ощутив весь обжигающий стыд подобного бесславного возвращения в родное управление, я не удержала сокрушенно-горестного возгласа, и дер Грандер-Стант воспринял его как окончание основной трапезы и возможность завести светскую беседу.
– Мне не выразить словами, мадам, как я благодарен Вам за спасение дочери, – кашлянув, взволнованным голосом заговорил граф.
– Ерунда, ваше свинятельство, – легко отмахнулась. Ой, ну в самом деле! Слова меня никогда особо и не интересовали. Всегда предпочитала благодарность в более материальном выражении. Но… перед мысленным взором соблазнительно мелькнул увесистый кошель с монетами… её от графа мне уже передали.
– И это когда все столичные целители отказались от неё! – дер Грандер-Стант экспрессивно взмахнул руками, и я нахмурилась. Даже так? Хм-хм, может, тогда потребовать премиальных? А что? Денег много не бывает, даже если это незнакомая мне национальная валюта.
– Мадам, ваша прелесть, – граф перегнулся через край стола и сграбастал мою ручку с явным и настораживающим намерением её в очередной раз облобызать, – я у вас в неоплатном долгу! Располагайте мной всецело!
Ой, мамочки! Я непреклонно руку свою из захвата высвободила. Понимаю, конечно, что он весь на эмоциях, но сколько уже можно мне пальцы слюнявить?! У меня хоть и супериммунитет, но у них тут почти дикое Средневековье, микробов полно, наверное… В общем, неприятно. И антибактериальных салфеток нет, как назло! Ладно, хоть обычной льняной руку оботру, что ли… Я задумчиво стащила с себя салфеточку и старательно пальцы один за другим протерла. Мало ли… свинятельство же!
Граф издал какой-то сдавленный хрип, но я не обратила внимания, продолжая усиленно размышлять над его словами. И, главное, сказал так… непонятно… располагайте мной всецело!
