ко мне и говорит:
– Морковки две.
Странный комплимент вызывает поначалу растерянность. Я смотрю на Лёльку, она на меня, и мы взрываемся дружным смехом.
При дневном освещении наши ярко-оранжевые щёки, синие веки, малиновые губы должны были вызывать не просто удивление у прохожих, а самый что ни на есть шок. Делать нечего, возвращаемся, смываем клоунский макияж, раздвигаем шторы и начинаем всё заново.
Старое кладбище
Но главной Лёлькиной страстью всё-таки было море. Хотя нет. К морю у неё была любовь, потому что о нём Лёлька почти не говорила, а только вздыхала. О нём думала, мечтала, представляя себя плывущей на белом корабле по синим просторам. И то, как, стоя на палубе, она бесстрашно глядит в таинственную бездну. Туда, где ундины, дельфины, кораллы и клады…
Сентябрь в Молдавии – такое время, когда романтическая осень начинает золотить ручку по-цыгански разгулявшемуся лету. В отличие от Лёльки училась я хорошо. Лёлька к учёбе относилась терпимо. Особых способностей к наукам у неё не было, что нисколько не напрягало, так как свою дальнейшую жизнь она связывала с морем, а в море интегралы, синусы и косинусы нафиг не нужны. Потому и училась Лёлька так себе, через пень-колоду. Обычно, получив очередной неуд, Лёлька презрительно захлопывала дневник и принималась выводить ручкой на промокашке кораблик.
– В мореходку поступлю, и поминайте меня как звали.
Большая перемена. Мы сидим в фойе первого этажа школы на деревянных откидных сидениях, грызём посыпанные сахаром коржики, запивая солёным томатным соком. На стене напротив приколот большой жёлтый лист. Афиша. На ней гигантскими буквами отпечатано «ЦЫПЛЁНОК ЧОК», кто-то шариковой ручкой дописал «-нутый». Мы давимся от смеха, расплёскивая вокруг себя томатный сок.
В дверях появляется Жосан. Имени его мы не знаем, все зовут его по фамилии – Жосан. Я вжимаюсь в плоскость кресла. Жосан месяц как освободился. Лёлька сказала, что сидел он за изнасилование, и это поселяет в моей душе, а тем паче теле – страх. Страх перерастает в ужас в тот момент, когда я ловлю на себе его заинтересованный взгляд.
– Здорово, соски! – приветствует нас Жосан и, откинув деревянную сидушку, подсаживается ко мне.
Я давлюсь остатками коржика, отряхиваю фартук и поднимаюсь.
– Пошли, на физру опоздаем. – Хватаю Лёльку за руку и тащу к выходу.
Жосан громко ржёт нам вслед.
– Ещё увидимся.
На физру не пошли. Физкультура – не наш предмет. На прошлом занятии мы с Лёлькой получили за стометровку одну двойку на двоих.
Дело было так. Стометровки я терпеть не могла. Несмотря на длинные худые ноги, короткие дистанции мне не давались, а Лёльке они просто были «пофиг».
– На старт, внимание, марш, – взвыла ЛюбоВася, махнула рукой и щёлкнула
