Он прикрыл разорванную штанину и смущаясь улыбнулся.
– Вот, спешил да упал по дороге.
– Упали, – удивилась Пелагея. Да у вас ссадины большие, давайте я перевяжу.
– Нет! Что ты, не надо, это пустяк. Не стоит из-за этого беспокоиться.
– Ну, хорошо, – ответила Пелагея. – Тогда я пойду?
– Подожди! – Громко сказал Бородовой. Затем сбавив тон, подбирая подходящее слово продолжил:
– Подожди, пожалуйста. – Он хотел сказать ей что-то важное, необходимое, именно сейчас когда они оказались одни, рядом больше никого нет, это шанс раскрыться, признаться в своих чувствах, но увы, именно в этот самый момент он не знал, что сказать. Его мысли разбежались, растворились слова, которые он давно заготовил для неё.
Он опять выглядел глупо стоял перед ней в полной растерянности и абсолютно не знал, что делать дальше, что говорить, о чем завести беседу.
– Я-а-а-а, давно хотел спросить тебя Пелагея, что ты думаешь о моём предложении… – и тут он закашлял, да так что не мог остановиться, «и откуда он только взялся, этот проклятый кашель, в самый ответственный и неподходящий момент» – подумал Бородовой.
– Вот что Пелагея, скажи мне, почему ты не вступаешь в колхоз? – Он отрапортовал чётко как по-военному.
«Что же я несу, зачем я это сказал, это не то, не те слова, что я хотел сказать» – пролетела мысль у Бородового. Но слово сказано и его уже не вернешь. Пелагея немного удивилась и сразу ответила:
– Так вы знаете почему, из-за моего прошлого. Мои родители из интеллигенции, а родственники и вовсе помещики были.
– Знаю, Пелагея, знаю. Только вот что, давай сразу перейдем на ты, а то как-то не хорошо, ведь здесь в колхозе мы все как одна семья и должны проще быть друг к другу.
– Конечно Василий Степанович, – с улыбкой ответила девушка.
– Вот! Опять Василий Степанович. Зови меня просто Василий. Просто Василий, хорошо?
– Да Василий, хорошо.
– Ну вот, это другое дело. А теперь ты подумай на счёт колхоза, одной тебе будет очень тяжело, очень понимаешь? Ну а вместе мы как-нибудь проживем! Ты пиши заявление и приноси и мы его рассмотрим. А на собрании люди поддержат, народ здесь добрый, я сразу это понял, как только приехал.
– Хорошо Василий, вы очень хороший человек, счастья вам, доброго человеческого счастья. А на счёт заявления вступить в колхоз, я подумаю. Она попрощалась с председателем и вышла на улицу.
Всю ночь Бородовой не спал, у него из головы не выходила одна только мысль. «Ну, какого черта я полез с колхозом, с заявлением, ведь было очевидно и понятно, что это ей не интересно и абсолютно не нужно. Она другой человек, иного воспитания и других интересов. Она хорошо образована и привыкла к другому обществу. А зачем вообще я ей нужен, что я могу дать? Я могу только воевать, сначала гражданская, потом борьба с бандами, а что будет дальше,
