безразличный взгляд на мое лицо, словно увидеть незнакомую голую женщину в своей душевой для него обыденное дело.
– Я просто принес вам одежду, мисс Рейтли, – тихо, холодно и так спокойно сообщил он, что меня повторно бросило в жар. – Но в следующий раз я хорошенько подумаю, прежде чем вам помогать. Как вижу, в помощи вы не нуждаетесь.
Я застонала.
– Выйдите, пожалуйста!
Леннер молча развернулся, собираясь уйти, но затем почему-то передумал и, задержавшись в коридоре, спросил:
– Стражей Обители вы тоже просили выйти? И как успехи, они вас слушались?
Меня парализовало настолько, что я не смогла ничего ответить. Вцепилась рукой в раковину, только чтобы не упасть. Леннер хотел задеть за живое, Леннер задел за живое.
– Убирайтесь! – заорала я. Дверь от моего голоса с грохотом захлопнулась.
Маг вовремя успел отскочить, но удивление в его взгляде я смогла прочитать даже сквозь запотевшее стекло. Посмотрев на закрытую дверь, Леннер нахмурился и скрылся в коридоре, скорее всего возвращаясь в гостиную. А я лишь в очередной раз убедилась, что все, включая конгресс и капитана ночной стражи, знают о том, что происходит в стенах Обители. О том, как там издеваются над заключенными, о том, как ведут себя стражи, и о том, как долго там можно протянуть, если не выполнять приказы.
Все знают. Всем плевать.
Конгресс не хочет перевоспитывать провинившихся магов, конгресс хочет от них избавиться, несомненно зная, что в Обители никто долго не продержится.
Леннер принес домашние вещи. Белую майку из плотного хлопка и свободные штаны в клетку. Взглянув на свое отражение в зеркале, я пригладила беспорядочно спутанные ярко-рыжие волосы, которые за год отросли чуть ли не до поясницы. Ухаживать за ними было тяжело… очень тяжело. Особенно первое время, когда меня закрыли в темной камере без каких-либо личных вещей. Просто – сиди и выживай, как хочешь. Но, несмотря на мои просьбы, никто из стражей так и не разрешил изменить прическу, о чем я жалела почти каждый день. Такая яркая грива однозначно выбивалась из толпы остальных заключенных. Стражи всегда оказывали мне внимание. Внимание… от которого хотелось удушиться.
Леннера я обнаружила на кухне, сидящего за барной стойкой с рацией в руках. Он с кем-то переговаривался, время от времени записывая что-то в блокнот. Но стоило ему краем глаза заметить мою тень, как разговоры резко прекратились, и он отключил рацию.
– Вам что-нибудь нужно, мисс Рейтли? – сдержанно поинтересовался он, отрываясь от блокнота и поднимая на меня тяжелый взгляд.
Не понимаю, почему он до сих пор обращается ко мне – «мисс Рейтли», закон обязует только к мужчинам обращаться по фамилии, к молодым женщинам уважение проявляют единицы, к заключенным женщинам уважение не проявляют совсем. Правда, я никогда раньше не общалась с представителями конгресса, за исключением покойного Ричарда, и без понятия, какие у них манеры и какой регламент они соблюдают.
